— Так погибнут все лжецы и предатели! — донеслось из темноты, и в следующее мгновение вождь апачей исчез в ночи.

Все произошло так быстро, что команчи не успели даже схватиться за оружие, и только оправившись от потрясения и неожиданности, с криками устремились в погоню за дерзким противником. Мы подошли к костру. Олд Дэт наклонился к вождям команчей, неподвижно лежавшим на траве. Оба были мертвы.

— Невероятное мужество! — с восхищением воскликнул Ланге-отец. — Этот Виннету — сущий дьявол!

— То ли еще будет, — мрачно предрек Олд Дэт. — Бойня только начинается.

Не успел он закончить, как ночь огласилась диким воем.

— А вот и доказательство моей правоты, — произнес старик голосом, в котором не было и следа торжества. — Виннету не только убил двоих вождей в их же лагере, но и заманил в засаду тех, кто бросился за ним в погоню. Стрелы апачей остры и бьют точно в цель.

К крикам краснокожих присоединился сухой треск револьверных выстрелов.

— Это Виннету, — сказал Олд Дэт, по звукам рисующий картину боя. — Команчи пытаются взять его в кольцо, но ему удалось прорваться. Никто не может противостоять ему.

Старый вестмен был невозмутим и спокоен, словно театральный зритель, знающий чуть ли не наизусть содержание разыгрываемой на сцене драмы. Вскоре вернулись команчи — без Виннету, зато с убитыми и ранеными, которых они несли на наспех сделанных из копий носилках.

— Какое же решение приняли команчи на совете? — полюбопытствовал Ланге-отец.

— Не теряя времени, пробиваться на запад.

— Какая глупость! Ведь они непременно наткнутся на апачей, направляющихся на помощь Виннету!

— Вы ошибаетесь. Команчи не глупы, а безрассудны, хотя, может быть, это одно и то же. Ими движет жажда мести, и они надеются, что смогут пробиться, пока основные силы апачей не подошли, чтобы соединиться с отрядом, который ведет Ават-Вила, сын Белого Бобра. Но ночью, в кромешной тьме, им не удастся выбраться из ловушки. Следовало бы дождаться рассвета, как я им предлагал, чтобы хотя бы оценить силы противника. Нас, конечно, их распри не касаются, мы не будем принимать участия в сражении.

— Команчам это не понравится.

— Мне совершенно безразлично, понравится им это или нет, я не собираюсь прошибать головой стену. Ну-ка, прислушайтесь, что они еще затеяли?

В ночи послышалось громкое заунывное пение краснокожих: команчи оплакивали павших товарищей.

— А вот это уж действительно глупость! — не сдержался Олд Дэт. — Вы слышите шум у проходов? Виннету воспользовался тем, что воющие команчи глухи, как токующие тетерева, и валит деревья, закрывая все выходы из долины. Готов поклясться, что теперь ни одному команчу не удастся уйти живым. Поделом вору и мука — они сами виновны в том, что в мирное время напали на стойбища апачей, а в форте Индж подло убили послов.

Наконец-то погребальные песнопения прекратились, и команчи собрались вокруг нового верховного вождя.

— Кажется, они все-таки собираются штурмовать проходы, — заметил Олд Дэт. — Мистер Ланге, возьмите вашего сына и Сэма и сходите за нашими лошадьми, как бы краснокожие сгоряча не увели их. А мы пока останемся здесь. Судя по всему, новоиспеченный вождь захочет поговорить с нами.

И на этот раз вестмен оказался прав: как только наши товарищи ушли, новый вождь команчей медленно и с видом превосходства приблизился к нам.

— Воины команчей садятся на коней, а бледнолицые не трогаются с места. Почему?

— Потому что мы не знаем, что решили команчи.

— Мы покидаем долину.

— Вам не удастся уйти.

— Коша-Певе похож не на воина, а на старого ворона, каркающего от страха. Кони команчей разнесут в пыль своими копытами любую преграду на их пути.

— Безрассудные команчи погубят и себя и своих коней. Мы остаемся здесь.

— Разве Коша-Певе не выкурил с нами трубку мира и не стал нашим другом и братом? Разве он не обязан сражаться на нашей стороне? Бледнолицые — отважные воины, они поедут впереди команчей.

В ответ Олд Дэт встал, подошел к вождю и рассмеялся ему в лицо:

— Мой брат хитрее старой лисы, но не хитрее Коша-Певе. Бледнолицые должны ехать впереди, чтобы ценой своей жизни проложить дорогу команчам? Да, мы выкурили с вами трубку мира, но от этого вождь команчей не стал нашим вождем, поэтому он не властен над нами. В одном брат прав: бледнолицые — отважные воины, но они помогают своим друзьям только тогда, когда те поступают мудро, а не идут очертя голову на верную смерть.

— Вы отказываетесь ехать с нами? Я ошибся: бледнолицые — трусы.

— Бледнолицые не трусы, они благоразумны. Мы были гостями команчей, но им вздумалось послать нас на верную смерть. И если ты смелый воин и вождь, то ты поедешь впереди отряда, так как там твое место.

Краснокожий отвел взгляд: Олд Дэт проник в его коварный замысел укрыться за нашими спинами. В ярости от того, что ему не удалось обмануть нас, вождь грозно спросил:

— А что сделают бледнолицые, когда команчи уйдут? Они предадут нас и присоединятся к апачам?

— Как сможем мы присоединиться к апачам, если мой брат растопчет их копытами своего коня?

— Но сюда придут другие. Команчи не позволят бледнолицым остаться здесь и вступить в сговор с нашими врагами. Вы должны пойти с нами.

— Мы не двинемся с места, — наотрез отказался Олд Дэт.

— Бледнолицые не боятся, что станут врагами команчей?

— Мы в дружбе со всеми краснокожими, но если кто-то из них объявляет нам войну, мы защищаемся.

— Мы не отдадим вам лошадей.

— Мы их уже взяли. Смотри!

Действительно, наши товарищи уже вели под уздцы наших коней. Разъяренный неудачей вождь вскричал:

— Теперь я уверен, что бледнолицые решили перебежать к апачам, и прикажу моим воинам схватить их!

Олд Дэт оставался спокоен, словно не понимал, чем нам грозит недоверие команчей, да еще в долине, окруженной со всех сторон апачами.

— Я уже говорил раньше Белому Бобру и теперь повторяю тебе, что мы решили остаться, — твердо сказал он. — Но мы не враги команчам, и у вас нет повода брать нас в плен.

— И все же если бледнолицые не пойдут с нами, мы схватим вас и силой вынудим ехать впереди отряда, — упорствовал мрачный вождь команчей.

Из-под полуприкрытых век Олд Дэт внимательно огляделся. Я сделал то же самое: мы втроем стояли у костра, наши товарищи держали лошадей в нескольких шагах за нашими спинами, команчей вблизи не было видно, очевидно, все они ушли седлать коней. На лице старого вестмена появилась легкая язвительная улыбка, верный признак того, что он собирался проучить зарвавшегося краснокожего.

— Мои братья сегодня много раз пренебрегали моими советами и не поумнели даже после того, как потеряли двух вождей и не один десяток воинов. Теперь вы хотите пойти на верную смерть, да еще вздумали прикрыться нашими телами. Но ты плохо знаешь Коша-Певе, он никогда и ничего не делает против своей воли. Я не боюсь ни тебя, ни твоих воинов. Как можешь ты поймать меня, если ты в моих руках? Взгляни сюда! Я застрелю тебя, как только ты попробуешь двинуться с места!

С этими словами Олд Дэт выхватил револьвер и направил его на индейца. Тот попытался вскинуть ружье, но старик был начеку, он молниеносно ткнул стволом новому вождю в грудь и с угрозой в голосе произнес:

— Я не шучу. Ты поступаешь, как мой враг, поэтому и я поступлю с тобой, как ты того заслуживаешь. Если ты сейчас же не сделаешь того, что я тебе прикажу, получишь пулю в лоб.