«А что ты чувствуешь ко мне?»

Вопрос прозвучал в голове Коннора, но он не посмел задать его. У него не было уверенности в том, что он был готов услышать отзет. И он не был готов тщательно проанализировать свои собственные чувства по отношению к этой женщине, которая сводила его с ума.

Может быть, у него так и не хватит решимости сделать это.

Зарывшись носом в пахнущие жасмином волосы Джиллиан, Коннор позволил себе помолчать несколько долгих секунд, а потом заговорил опять:

– Я очень сожалею из-за того, что произошло с твоей матерью, моя цыганка.

Джиллиан ответила, не отрываясь от его плеча, поэтому ее голос прозвучал приглушенно:

– Я тоже. Она была хорошей женщиной, Коннор. Да, иногда она совершала неправильные и даже глупые поступки. Но она любила меня. Я никогда не сомневалась в этом.

– Знаешь, иногда сильнее всего могут обидеть люди, которых в жизни часто обижали. Я понял это из-за Бреннана. Он был моим близнецом, моей второй половиной, но он только и думал о том, как бы побольней ударить меня.

Услышав такую новость, Джиллиан с любопытством посмотрела на него:

– Бреннан был твоим близнецом? Ты говорил о нем так, что я решила, будто он моложе тебя.

– Да, он был моложе. На одиннадцать минут. Но иногда это больше походило на одиннадцать лет. – Коннор опять замолчал, пытаясь выразить мысли таким образом, чтобы они не разозлили ее и не вызвали новый спор. – Джиллиан, ты когда-нибудь думала о том, чтобы бросить все это? Оставить в прошлом?

Когда она отодвинулась и непонимающе нахмурила лоб, Коннор объяснил:

– Я говорю о твоей работе с Боу-стрит. Твое намерение узнать, виноват ли Хоксли в убийстве матери, или он был ложно осужден.

Ее взгляд стал серьезным.

– Тогда скажи мне, Коннор, как ты отреагируешь, если какой-нибудь человек попросит тебя бросить поиски того, кто убил Стюарта, Пег и Хайрама? Ты бы смог это сделать?

– Не стоит сравнивать эти два случая, Джиллиан. В моем деле существует опасность для других людей...

– Наверное. Но давай на секунду представим, что завтра убийца перестанет преследовать намеченные жертвы. Больше ты не получишь от него ни одного письма и вообще никогда о нем не услышишь. Ты прекратишь преследовать его?

Коннору не было нужды отвечать. Он понимал, что все его чувства отражались сейчас на лице. Джиллиан должна была заметить его сжатые челюсти и мрачный взгляд. Нет, он никогда не остановится в поисках этого проклятого ублюдка. Никогда. Так или иначе, но он найдет его и заставит заплатить.

Как он и предполагал, Джиллиан легко прочитала его мысли и кивнула.

– Теперь ты понимаешь, что я никогда не смогу отказаться от расследования. Я – единственная, кто подозревает, что в смерти моей матери не так все просто, как кажется. Если не я, то кто же станет искать правду?

Коннор понимал ее желание найти ответ. Но от одной только мысли о том, как сильно она рисковала, в его сердце родился страх. А ему-то казалось, что он слишком закален, чтобы испытывать подобное чувство!

Он еще крепче прижал ее к себе, но Джиллиан продолжала говорить, не замечая его беспокойства:

– Этот человек, кем бы он ни был, украл у меня мать и разбил семью. Я не знаю, почему он так сделал. Мой отец и сестры заслуживают того, чтобы узнать это. – В ее глазах зажегся воинственный огонь. – Этого заслуживают также жена и сын лорда Хоксли. Боже мой, Коннор, можешь ли ты представить, как сильно они страдали последние несколько лет? Они верят, что граф был убийцей, хотя на самом деле он может оказаться невиновным. Я не могу смириться с этим.

«Да уж», – подумал Коннор. Он уже слишком хорошо изучил характер своего маленького отважного детектива и прекрасно понимал, что Джиллиан никогда не пройдет спокойно мимо несправедливости. Она была чертовски упряма. И ничто не могло поколебать ее решимости поступить так, как ей казалось правильным. А об опасности, которой она подвергала себя, Джиллиан особо не задумывалась.

Коннор хотел увести ее подальше от всего этого, не обращая внимания на протесты. Спрятать за семью замками, чтобы никто и ничто не могло причинить ей вреда. Но он сознавал, что у него не было никаких прав так поступить. Даже после того, как они занимались любовью и были близки настолько, насколько это вообще возможно для мужчины и женщины. В конце концов, это ничего не меняло.

И все же меняло. Меняло все.

Он совершил ошибку, позволив ей проникнуть так глубоко в душу. Коннор смотрел на засыпающую Джиллиан, ее умиротворенное лицо, залитое бледным лунным сиянием, которое лилось сквозь окно в спальню. В огне страсти он не только забыл о разнице в их происхождении и социальном положении, но и о том, как опасно испытывать глубокие чувства по отношению к другому человеку, особенно если тот с завидным упрямством постоянно подвергает себя риску. Коннор и так уже был слишком уязвим, когда дело касалось Джиллиан.

Он устало вздохнул и откинул голову на подушки. Было ясно, что Джиллиан не отступится от задания, которое сама на себя возложила. А он не может позволить себе оставить ее в своем сердце и своей жизни, чтобы потом потерять. Он и так уже потерял слишком много дорогих ему людей, которых не сумел защитить.

Каким-то образом он должен найти способ, чтобы пресечь тревожащие его чувства, оторвать себя от Джиллиан прежде, чем станет совсем поздно.

Но Коннор не сомневался, что совершить этот подвиг будет гораздо сложнее, чем принять решение так