Эми задала вопрос таким застенчивым тоном, что ее едва было слышно. Широко открытыми янтарными глазами девочка смотрела на свою старшую сестру, в них легко читалась тревога. Нервным движением она накручивала кончик темно-золотистого локона на свой тонкий палец.

У Джиллиан замерло сердце. С тех пор как умерла их мама, Эми стала такой ранимой, что ее мог расстроить малейший намек на какое-то неприятное событие. Взяв руку младшей сестры в свои ладони, она нежно сжата ее, а потом опять обернулась ктете:

– Со мной все хорошо. У меня просто немного болит голова,только и всего.

– Сочувствую, дорогая, – послышался голос ее отца, сидящего во главе стола. Он смотрел на нее поверх лондонской газеты «Таймс», которую просматривал за завтраком. В его взгляде светилась забота. – Может, мне стоит позвонить миссис Беллоуз, чтобы та принесла немного порошка от головной боли?

– Нет, спасибо. Не надо беспокоить миссис Беллоуз, папа. Я уверена, что боль скоро пройдет сама.

– Ты уверена? В конце концов, сегодня вечером бал у Хейвортов, и я бы не хотел, чтобы ты...

Леди Оливия прервала брата взмахом руки.

– Право же, Филипп, – проговорила она, – не стоит с ней нянчиться. Если Джиллиан утверждает, что с ней все хорошо, значит, я уверена, так оно и есть. – Леди Оливия пила обжигающий кофе, от которого шел пар, продолжая смотреть на племянницу с необъяснимой холодностью. – Пока ты думала о своем, я просто надеялась, что твой визит к вдовствующей герцогине на днях прошел удачно. Хотя и не могу представить, о чем можно было так долго беседовать с ней. Ты ведь вернулась домой довольно поздно, не так ли?

– Она появилась уже ближе к вечеру, тетя Оливия. – Это сказала Мора, которая сидела на другой стороне стола, рядом с тетей. До этой поры она вела себя необычно молчаливо. Одетая в скромное платье абрикосового цвета, с волосами цвета воронова крыла, тщательно завитыми и уложенными у висков, она выглядела так свежо и невинно, как сказочная фея. Но улыбка, изогнувшая ее губы в форме сердечка, была совсем не невинной, даже, можно сказать, очень неприятной. А в глубине ее голубых глаз пряталась ненависть, которую Джиллиан не могла не заметить.

Девушка нахмурилась. Да, она очень любила свою сестру и хотела восстановить их прежние близкие отношения. Но сейчас за ее спиной стоял маленький бес, который побуждал ее схватиться за эти темные кудри рукой и дернуть за них изо всех сил, стереть улыбку с миленького лица Моры.

– М-м... – Звук, который издала леди Оливия в ответ на заявление ее сестры, показывал, что она задумалась. Но тетя не стала его комментировать. Вместо этого она задала еще один вопрос: – Надеюсь, дела у ее светлости идут хорошо? Боюсь, у меня не было возможности поговорить с ней на последнем балу.

– У нее все великолепно. – Бес, спрятавшийся за спиной Джиллиан, все подстрекал ее, и на этот раз она не смогла противиться искушению: – Кстати, Теодосия также спрашивала о тебе, тетя Оливия. Она надеется, что ты хорошо себя чувствуешь, хотя и говорила, что старость может плохо сказываться на здоровье.

На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая только сдавленным хихиканьем, которое доносилось со стороны Эми.

Лицо леди Оливии мгновенно превратилось в ледяную маску. Только проницательный наблюдатель мог бы заметить, как слабо подергивались ее веки. Конечно, она полностью осознавала, что ее племянница решила подшутить над ней, но ей такая наглость была абсолютно не по душе.

– Как... мило с ее стороны.

Маркиз свернул газету и отложил ее в сторону. Видимо, он совсем не чувствовал, что вокруг стола сгустилась атмосфера напряженности.

– Надеюсь, ты выразила вдовствующей герцогине нашу признательность за то, что она помогла устроить первый выход Моры в свет? После того, что леди Теодосия сделала для нашей семьи, мы просто обязаны должным образом поблагодарить ее.

После этих слов он посмотрел в сторону сестры, приподняв бровь. Джиллиан чуть не засмеялась. Наверное, папа слышал гораздо больше, чем показывал.

Поджав губы, леди Оливия ответила:

– Да, нам за многое надо сказать ей спасибо.

– Знаешь, Джилли, я забыла рассказать тебе, ведь мы с тетей Оливией тоже ездили позавчера с визитом.

То, как Мора внезапно поменяла тему разговора, застало Джиллиан врасплох. Она посмотрела в сторону сестры. Та увлеченно намазывала джемом ломтик поджаренного хлеба, но что-то в этом слишком легкомысленном тоне, с каким девушка произнесла свою реплику, заставило Джиллиан насторожиться. За видимой беспечной манерой и обычными словами скрывалось нечто более серьезное.

– Леди Эллиот и ее дочь, леди Ранова, пригласили нас на чашку чая, – продолжила Мора.

Джиллиан оцепенела. О, святые небеса! Лорд и леди Эллиот жили всего в нескольких шагах от Теодосии, вниз по Парк-лейн. Неужели Мора видела, как она выходила из дома вместе с Коннором?

Затаив дыхание, Джиллиан приготовилась к худшему.

Когда Мора опустила нож и посмотрела на сестру, сердце Джиллиан было готово разорваться от волнения. Но хотя легкое облако подозрения затуманило утонченные черты лица Моры, в ее взгляде Джиллиан не могла прочитать открытой угрозы или обвинения.

– Когда мы проезжали мимо в карете, я заметила, как какой-то мужчина поднимался по ступеням к парадному входу герцогини. Я его не узнала.

– Да? – Лорд Олбрайт обратил на нее пытливый взгляд. Видимо, это известие его очень заинтересовало. – К герцогине кто-то заходил, пока ты была там? Ты об этом не упоминала.

Джиллиан отчаянно искала ответ, который прозвучал бы невинно и в то же время довольно правдиво. Понятно, что если бы Мора стала свидетельницей чего-то более скандального, чем появление незнакомца на пороге Теодосии, то сейчас же рассказала бы об этом. Или нет?