— Хорошо, раз вы идёте на риск, я посмотрю, что приготовил господин Комаров для всех нас.

Он снова протянул руку. Монк дал ему тонкую чёрную папку. Бернштейн начал читать. Одну страницу он перечитал несколько раз, то и дело возвращаясь к уже прочитанному. Не отрывая глаз от документа, он произнёс:

— Илья, оставь нас. Всё в порядке, иди. — Монк услышал, как за помощником закрылась дверь. Банкир наконец оторвался от текста и посмотрел на Монка. — Он не может так думать.

— Полное истребление? Это уже пытались сделать.

— В России миллион евреев, мистер Монк.

— Знаю. Десять процентов могут позволить себе уехать.

Бернштейн встал и подошёл к окну, за которым виднелись заснеженные крыши Москвы. Стекло имело зеленоватый оттенок; при толщине в пять дюймов его не мог пробить и бронебойный снаряд.

— Он не может в действительности так думать.

— Мы убеждены, что может.

— Мы?

— Люди, которые послали меня, обладают властью и влиянием. Но их пугает этот человек.

— Вы еврей, мистер Монк?

— Нет, сэр.

— Вам повезло. Он ведь победит, не так ли? Опросы показывают, что его невозможно остановить.

— Положение может измениться. На днях его разоблачил генерал Николаев. Это должно повлиять. Надеюсь, что и Православная Церковь сыграет свою роль. Может быть, его удастся остановить.

— Хм, Церковь. Она недруг евреям, мистер Монк.

— Нет, но его планы касаются и Церкви.

— Так вы ищете союзников?

— Что-то в этом роде. Церковь, армия, банки, этнические меньшинства. От всех помощи, понемногу. Вы видели репортажи о бродячем проповеднике? Призывающем вернуть царя?

— Да. Глупость, по моему личному мнению. Но лучше царь, чем наци. Чего вы хотите от меня, мистер Монк?

— Я? Ничего. Выбор ваш. Вы председатель консорциума четырёх банков, контролирующего два независимых канала телевидения. Ваш «Грамман» стоит в аэропорту?

— Да.

— До Киева всего два часа лета.

— Почему до Киева?

— Вы могли бы посетить Бабий Яр.

Леонид Бернштейн резко отвернулся от окна.

— Теперь вы можете идти, мистер Монк.

Монк взял со стола свои папки и положил их обратно в портфель.

Он знал, что зашёл слишком далеко. Бабий Яр — это овраг на окраине Киева. В период между 1941 и 1943 годами сто тысяч мирных жителей были расстреляны из пулемётов на краю этого оврага, с тем чтобы трупы падали в него. Среди расстрелянных было несколько комиссаров и видных коммунистов, но девяносто пять процентов составляли украинские евреи. Монк подошёл к двери, когда Леонид Бернштейн сказал:

— А вы там были, мистер Монк?

— Нет, сэр.

— А что вы о нём слышали?

— Слышал, что это страшное место.

— Я был в Бабьем Яре. Это ужасное место. До свидания, мистер Монк.

Маленький кабинет доктора Ланселота Проубина в Геральдической палате на улице королевы Виктории был весь завален бумагами. Каждый кусочек горизонтального пространства занимали стопки бумаг, которые, казалось, лежали в беспорядке, и всё же специалист по генеалогии отлично ориентировался в этой неразберихе.

Когда вошёл сэр Найджел Ирвин, доктор Проубин вскочил на ноги и, смахнув на пол весь Дом Гримальди, предложил гостю освободившийся стул.

— Итак, как идут наши дела? — спросил Ирвин.

— С престолонаследием Романовых? Не очень хорошо. Как я и думал. Есть один, кто мог бы претендовать, но не хочет; другой жаждет трона, но по двум пунктам исключается, и американец, к которому не обращались, да и все равно у него нет шансов.

— Так плохо? — сказал Ирвин.

Доктор Проубин просто светился. Он окунулся в свою стихию — мир родословных, браков между дальними родственниками и странных правил.

— Давайте начнём с обманщиков, — сказал он. — Помните Анну Андерсен? Ту, что всю жизнь утверждала, что она великая княжна Анастасия, которая спаслась после убийства в Екатеринбурге. Все ложь. Она уже умерла, но тесты на ДНК окончательно доказали, что она была самозванкой. Несколько лет назад в Мадриде умер ещё один самозванец, выдававший себя за царевича Алексея. Он оказался бывшим заключённым из Люксембурга. Остаются трое, о которых иногда упоминают в прессе, обычно неправильно. Слышали о князе Георгии?

— Простите меня, доктор Проубин, не слышал.

— Ладно, не важно. Это молодой человек, которого несколько лет возит по Европе и России его властная честолюбивая мать, великая княгиня Мария, дочь покойного великого князя Владимира. Владимир сам мог бы быть претендентом на престол, как правнук правившего императора, хотя и на слабом основании, потому что мать Владимира во время его рождения не была православной христианкой, а это очень важное условие. В любом случае его дочь Мария не имеет права наследования ему, хотя он всегда утверждал, что имеет. Закон Павла, знаете ли.

— А что это?…

— Его издал царь Павел Первый. Наследовать престол, кроме исключительных случаев, можно только по мужской линии. Дочери не в счёт. Это дискриминирующий женщин закон, но так было и есть. Так что великая княгиня Мария в действительности просто княгиня Мария, а её сын Георгий не наследник по мужской линии. Закон Павла особо указывает, что даже сыновья дочерей не имеют права наследования.

— Так что, они просто надеются на лучшее?

— Именно так. Очень честолюбивый, но незаконный претендент.

— Вы упомянули американца, доктор Проубин…

— А, это странная история. До революции у царя Николая был дядя, великий князь Павел, самый младший брат его отца. Когда большевики пришли к власти, они убили царя, его брата и дядю Павла. Но у Павла был сын, двоюродный брат царя. Так случилось, что этот сумасбродный молодой человек, великий князь Димитрий, оказался замешан в убийстве Распутина. Из-за этого он находился в ссылке в Сибири, когда большевики казнили царя. Это спасло Димитрию жизнь. Он сбежал и через Шанхай добрался до Америки.

— Никогда не слышал об этом, — заметил Ирвин. — Продолжайте.

— Так вот, Димитрий жил, женился, у него родился сын, тоже Павел, который в чине майора армии США сражался в Корее. Он женился и имел двоих сыновей.

— Мне кажется, это прямая мужская линия. Вы хотите сказать, что настоящим царём может быть американец? — спросил Ирвин.

— Некоторые так считают, но они заблуждаются, — ответил Проубин. — Видите ли, Димитрий женился на простой американке, его сын Павел — тоже. Согласно правилу 188 Императорского дома, вы не можете жениться на ком-то ниже вас и можно ожидать, что ваше потомство будет иметь право наследования. Позднее это правило сделали менее строгим, но не для великих князей. Поэтому брак Димитрия — морганатический. Его сын, сражавшийся в Корее, не может быть наследником, как и ни один из внуков, тем более от брака опять-таки с простой женщиной.

— Следовательно, они выбывают?