- А что изменится в твоей жизни, если ты уйдешь?

- Я могу еще встретить какого-нибудь человека, полюбить его и жить нормальной жизнью, - сказала она, уже захлебываясь от слез.

- Но ведь ты же все равно будешь женой Альфреда.

- Об этом никто не будет знать. Да и кому какое дело? Нас сможет обвенчать любой приходский священник, который никогда не слышал об Альфреде Строителе.

- Я не могу поверить, что это говоришь ты. Не могу.

- Десять лет, Джек. Я ждала десять лет, пока в нашей жизни все будет по-людски. Больше не могу.

Слова ее сыпались на него, как тяжелые удары. Она еще продолжала говорить, но он уже не понимал смысла слов. Одна мысль жгла его мозг: как он будет жить без нее? Внезапно он прервал ее:

- Ты же знаешь, я никогда никого не любил, кроме тебя.

Алина вздрогнула, словно от боли, но продолжала:

- Мне нужно несколько недель, чтобы все уладить. Я нанду жилье в Винчестере, надо дать детям возможность свыкнуться с мыслью, что для них начинается новая жизнь.

- Но они и мои дети, - как-то беспомощно произнес Джек.

Алина кивнула.

- Прости, - сказала она. Впервые за время этого тяжелого разговора ее решимость дрогнула. - Я знаю, они будут скучать без тебя. Но мне хочется, чтобы и у них была нормальная жизнь.

Джеку стало невыносимо больно слушать ее. Он повернулся к ней спиной.

- Не отворачивайся, Джек. Нам надо закончить этот разговор, Джек...

Он вскочил с кровати и пошел к двери, не говоря ни слова. Вслед ему неслось умоляющее:

- Джек! Джек!

Он прошел через большую комнату и, даже не взглянув на детей, вышел из дома. Словно в тумане шагал он назад, в сторону монастыря, не зная, куда деть себя. Строители еще обедали. Плакать он не мог: слезами такое горе не успокоить. Не раздумывая, он вскарабкался по лестнице у северного поперечного нефа на самый верх и вышел на крышу.

Здесь дул холодный пронизывающий ветер, хотя на земле его почти не ощущалось. Джек посмотрел вниз: если он бросится отсюда, то упадет прямо на покатую крышу бокового придела. Может быть, он даже умрет, хотя - кто знает? Он вышел на самое перекрестье собора и встал на том месте, где крыша была почти отвесной. Если его новый собор оказался таким несовершенным, если Алина решила покинуть его, тогда для чего вся эта жизнь, зачем далее тянуть свои дни на этой земле?

Решение Алины родилось, конечно же, не вдруг. Недовольство накапливалось годами, да и Джек испытывал мало радости от такой жизни. Но они, казалось, оба примирились со своей долей. Возвращение же фамильного замка словно стряхнуло оцепенение с Алины, заставило ее вновь поверить, что она, и только она - хозяйка своей собственной жизни. И это окончательно подтолкнуло ее к разрыву; так гроза несколько лет назад заставила дрогнуть стены нового собора, и они пошли трещинами.

Джек внимательно смотрел на стену поперечного нефа и на крышу бокового придела. Он видел мощные подпорки, выступавшие из его стен, различал под его крышей полуарку, соединявшую подпорку с основанием верхнего яруса окон. Снова и снова возвращался он к мысли, от которой его отвлек сегодня утром Филип: укрепить стены можно было, только удлинив подпорки, может быть, футов на двадцать, чтобы еще одна полуарка, установленная над первой, упиралась внутренней стороной в то место на стене, где появились трещины. Эта арка вместе с удлиненной подпоркой стянет верхнюю часть стены собора, и она сможет противостоять любым ветрам.

Возможно, это был тот единственный выход, возможно. Беда была только в том, что если бы ему пришлось надстраивать второй этаж придела, чтобы скрыть подпорку и вторую полуарку, то верхний ярус окон оказался бы закрытым и свет не смог бы проникать в собор; а если обойтись без второго этажа...

'А вправду, что будет, если я попробую?' - спрашивал самого себя Джек.

Его вдруг охватило какое-то безразличие ко всему на свете; ведь жизнь теперь не имела никакого смысла; так что будет подпорка торчать из стены у всех на виду или нет - не имело уже ровным счетом никакого значения. Стоя сейчас здесь, на крыше, он ясно представил себе, как все это будет выглядеть. Целый ряд крепких каменных колонн будет подниматься из стены бокового придела. От их верхушек к верхнему ярусу окон протянутся полуарки. Ну, может быть, придется украсить вершины колонн лепниной, подумал он; да, пожалуй, так будет лучше.

Идея эта была совершенно новой по тем временам - использовать крупные усиливающие детали так, чтобы они были на виду, а не скрывались за каменной кладкой. Все это могло стать неотъемлемой чертой нового стиля в строительстве, и всем сразу становилось бы понятным, как держится здание.

Чутье подсказывало Джеку, что он на правильном пути.

И чем больше размышлял он над своей задумкой, тем больше она нравилась ему. Он попробовал мысленно взглянуть на собор с западной стороны: полуарки, выстроенные в ряд, будут напоминать птиц, широко раскинувших крылья и готовых в любой момент взлететь. И не было никакой нужды делать их чересчур массивными. Главное - точно продумать форму, и они могут получиться легкими и изящными, но в то же время крепкими, как кости у птицы.

Моя церковь с крылатыми подпорками станет такой легкой, подумалось ему, что будет парить над землей. Мозг точила неотвязная мысль: неужели у меня получится?

Налетевший вдруг порыв ветра едва не сбросил его с крыши. Джек закачался, успев лишь подумать о том, что может упасть и разбиться насмерть. Но ему удалось удержать равновесие и отступить от края крыши. Сердце его бешено колотилось.

Медленно и осторожно он прошел к лестнице и спустился на землю.

II

Все работы на строительстве церкви в Ширинге полностью прекратились. Приор Филип поймал себя на мысли, что в душе рад этому. Всякий раз, когда он смотрел на пустую площадку под будущее здание, он не мог не испытать удовольствие оттого, что и у его врагов дело не ладилось. До того момента, как Уильям лишился графства и деньги быстро иссякли, Альфред Строитель успел только снести старое здание и заложить фундамент под новую церковь. И хотя приор знал, что грешно радоваться разрушению храма Божьего, он в то же время понимал, что все не случайно: Всевышний избрал местом для своего дома Кингсбридж, а не Ширинг, и те напасти, которые преследовали Уильяма, были проявлением божественной воли.

Теперь, когда главная церковь города была снесена, окружной суд заседал в замке. Филип ехал вверх по склону холма, рядом с ним, не отставая, держался Джонатан. Юноша стал личным помощником приора после бегства Ремигиуса. Филип тяжело пережил предательство старого монаха, но сейчас, по прошествии времени, был даже доволен, что так случилось. С тех пор как он победил Ремигиуса на выборах, тот стал словно заноза на теле. С его исчезновением жизнь в монастыре стала намного спокойней.

Милиус недавно стал помощником настоятеля монастыря. Но он одновременно оставался казначеем, и ему оставили в подчинении трех монахов. А поскольку после бегства Ремигиуса шпионить, похоже, было некому, никто и не знал, чем Милиус занимается целыми днями.

Филипу очень нравилось работать вместе с Джонатаном. Он с удовольствием рассказывал юноше о всех тонкостях управления монастырем, говорил с ним об устройстве мира, учил, как правильно обходиться с людьми. Окружающие относились к молодому монаху по-доброму, хотя порой он был слишком ершист, и тогда ему доставалось. Филип умолял его усвоить, что люди, которые относились к нему недружелюбно, поступали так из-за своей слабости. А он упорно продолжал назло отвечать злом, вместо того чтобы снисходительно прощать.

Ум у него был острый, и Филип не раз поражался, как быстро, на лету, он схватывает сложные вещи. Иногда приор ловил себя на мысли, что, грешным делом, гордится парнем, ведь тот был так похож на него самого.

Сегодня он взял его с собой, чтобы доказать, как работает окружной суд. Он собирался просить шерифа отменить приказ Ричарда о закрытии каменоломни для монастырских нужд. Новый граф, по его понятиям, нарушил закон. Да, земли возвращались прежним владельцам, но права монастырей оставались неприкосновенными. Новый закон был принят для того, чтобы герцог Генрих мог заменить графов Стефана своими людьми и тем самым отблагодарить их за верную службу. К монастырям этот закон не имел никакого отношения. Филип был уверен, что спор будет решен в его пользу, но тут появилась небольшая заминка: