нем как о доносчике епископа в стане приближенных приора Филипа, но говорил с ним впервые.

- Что ты можешь мне сообщить? - спросил граф.

- Есть кое-что, - ответил Ремигиус.

Уолеран скинул свою отороченную мехом накидку и подошел к огню согреть руки. Слуга принес горячее самбуковое вино в серебряных бокалах. Уильям взял один, отпил немного согревающей жидкости и ждал, пока слуга уйдет.

Уолеран тоже сделал маленький глоток и тяжелым взглядом уставился на Ремигиуса. Как только слуга вышел, Уолеран сказал, обращаясь к монаху:

- Ты придумал какой-нибудь предлог, чтобы уйти из монастыря?

- Нет, - ответил Ремигиус.

Уолеран привычно вскинул бровь.

- Я больше туда не вернусь, - дерзко продолжил монах.

- Как же так?

Ремигиус глубоко вздохнул:

- Ты же строишь собор здесь, в Ширинге.

- Ну, не собор, а церковь.

- Но она станет со временем кафедральным собором, ты ведь так задумал?

Уолеран помедлил и сказал:

- Ну, допустим, что ты прав.

- А собором правит капитул из монахов или каноников.

- Ну и?..

- Я хочу быть приором.

Ну что ж, подумал Уильям, это справедливо.

- И ты так уверен, что получишь здесь место, - резко начал Уолеран, что посмел покинуть Кингсбридж, не получив разрешения от Филипа и даже не придумав уважительной причины?

Ремигиус почувствовал себя не в своей тарелке. Уильяму даже стало немного жаль старика: когда на Уолерана накатывало такое презрительное отношение к собеседнику, любой мог потерять голову.

- Надеюсь, я поступил не слишком самонадеянно, - сказал Ремигиус.

- Так ты сможешь навести нас на Ричарда?

- Да.

Уильям, возбужденный, воскликнул:

- Молодчина! Где же он?

Ремигиус молча посмотрел на Уолерана.

- Ну же, Уолеран, - засуетился граф, - дай ты ему место, Христа ради!

Но епископ все еще медлил. Уильям знал, что тот терпеть не мог, когда его подгоняли. Наконец Уолеран сказал:

- Хорошо. Ты будешь приором.

- Ну а теперь говори: где Ричард? - не унимался Уильям.

Ремигиус по-прежнему не сводил глаз с епископа.

- С сегодняшнего дня?

- С этого часа.

Ремигиус, довольный, повернулся к Уильяму:

- Монастырь - это не просто церковь и спальни для монахов. Ему нужны земли, свои фермы, церкви, платящие десятину.

- Скажи мне, где искать Ричарда, и получишь пять деревень с их приходскими церквами. Для начала, - сказал Уильям.

- Понадобятся еще кое-какие льготы...

- Ты все получишь, - вступил Уолеран, - не бойся.

- Ну, давай же, монах! - наседал Уильям. - Меня за городом дожидается целая армия. Где прячется Ричард?

- Есть такое местечко, называется Каменоломня Салли, чуть в сторону от дороги на Винчестер.

- Знаю! - Уильям едва сдержал себя, чтобы не взвыть от радости. - Это заброшенная каменоломня. Туда больше никто не суется.

- Да, помню, - сказал Уолеран. - Оттуда уже многие годы не возят камень. Что ж, неплохое укрытие, и ни за что не догадаешься, пока не наткнешься на него.

- Но это еще и прекрасная ловушка, - злорадно произнес Уильям. - С трех сторон стены настолько выработаны, что стали почти отвесными. Никто не сможет спастись. А пленники мне не нужны. - Возбуждение его росло по мере того, как он рисовал в своем воображении сцену кровавой бойни. - Я уничтожу их всех до одного. Передавлю, как цыплят в курятнике.

Оба слуги Господа с удивлением смотрели на него.

- Ну что, не нравится такая картинка, брат Ремигиус? - с презрением в голосе спросил Уильям. - А у тебя, мой господин епископ, что, желудок свело при мысли о крови? - По их лицам граф видел, что попал в точку. Они были великими интриганами, эти святые отцы, но, когда дело доходило до крови, предпочитали полагаться на таких решительных людей, как он. - Я знаю, вы будете молиться за меня, - усмехнулся Уильям и вышел из комнаты.

Лошадь его была привязана на дворе, великолепный вороной жеребец, который, правда, не мог сравниться с его боевым конем, доставшимся Ричарду. Уильям ловко вскочил в седло и умчался из города. По дороге он постарался подавить свое возбуждение, чтобы на холодную голову обдумать план боя.

Интересно, размышлял он, сколько же всего этих оборванцев скрывается в Каменоломне Салли? Во время набегов их было никак не меньше сотни, а то и больше, а ведь многие еще оставались в лесу. Значит, сотни две как минимум, а то и все пять. Уильям мог собрать и большие силы. Надо было продумать, как лучше использовать свое преимущество. Первое и главное - это внезапность. Второе - оружие; разбойники были вооружены дубинами и кувалдами, лишь немногие из них имели топоры, а настоящего боевого оружия у них не было. Но главным преимуществом Уильяма было то, что его люди были все на лошадях. У этих бандитов лошадей почти не было, а если бы и были, они вряд ли успели бы оседлать их, когда внезапно налетит Уильям. А чтобы внести еще большую панику в ряды разбойников, он решил послать на отвесные стены каменоломни своих лучников; те незадолго до нападения главных сил должны будут обстрелять лагерь сверху.

Главным же Уильям считал не дать уйти живым ни одному человеку из стана противника, по крайней мере до тех пор, пока Ричард не будет пленен или убит. Для этого он решил выставить внешнее оцепление из самых надежных своих людей, которые не дали бы ускользнуть ни одной живой душе.

Уолтер с рыцарями и воинами ждал его на том же месте, где Уильям оставил их несколько часов назад. Все они рвались в бой, предвкушая легкую победу. Немного погодя они уже неслись рысью по дороге в сторону Винчестера.

Уолтер держался рядом со своим хозяином, не произнося ни слова. Это было главным его достоинством - он умел в нужный момент молчать. Уильям давно заметил: большинство людей лезли к нему с разговорами, даже когда говорить было не о чем. Возможно, так они пытались скрыть свою тревогу или беспокойство. Уолтер ни о чем не беспокоился, он слишком хорошо знал своего господина и доверял ему во всем.

Уильям испытывал смешанное чувство предвкушения легкой победы и смертельного страха. Сеять смерть было единственным делом, которым он овладел в совершенстве, и в то же время он каждый раз рисковал своей жизнью в этих жестоких схватках. Но на сей раз ему предстояло нечто не совсем обычное. Сегодня у него наконец появилась возможность уничтожить человека, пятнадцать лет не дававшего ему спокойно спать по ночам.

Ближе к полудню они остановились в довольно большой деревне, где наверняка должен был быть трактир. Уильям купил для своих людей хлеба и пива, а те смогли напоить лошадей. Перед тем как отправиться дальше в путь, он ненадолго собрал всех рыцарей и объяснил, как действовать дальше.

Проехав еще около двух миль, они свернули с дороги на Винчестер. Тропа, по которой они пробирались, была едва видимой, и Уильям ни за что бы не заметил ее, если бы специально не присматривался. Дальше