строительством собора в Кингсбридже, а делать чертежи умел не хуже Тома. Однако мастер из Тура вдруг забеспокоился, увидев в Джеке возможного соперника. Однажды Джек предложил монаху, хранителю церкви, внести кое-какие усовершенствования в проект и даже изобразил их на чертеже. С того дня начались для него неприятности. Мастер-строитель посчитал, что юноша слишком много на себя берет, начал придираться к нему по мелочам и в итоге перевел на самую нудную работу: поручил ему вырезать каменные блоки.

Джеку пришлось искать другое место. Он ушел в аббатство Клюни, считавшееся центром монашеской империи, простиравшейся на весь христианский мир. Именно Клюнийский орден первым предложил и теперь всячески поощрял паломничество на могилу святого Джеймса в Компостелле. На всем пути в этот город стояли возведенные в его честь церкви, а клюнийские монастыри должны были проявлять заботу о паломниках. И если отец Джека был менестрелем и ходил по этим дорогам, он наверняка побывал и в Клюни.

Но нет, менестрелей здесь не оказалось, и Джеку опять ничего не удалось узнать об отце.

И все же его пребывание здесь было ненапрасным. Все арки, которые Джек видел до того, как переступил порог аббатской церкви в Клюни, были полукруглыми, а своды либо напоминали по форме бочонки, словно состоявшие из длинного ряда круглых, соединенных вместе арок, либо были крестовидными. Арки в Клюни были не полукруглыми.

Они были островерхими.

Такие арки можно было увидеть и в главных аркадах; арки крестовых сводов в боковых приделах тоже были островерхими, и - что больше всего поразило Джека - каменный потолок над нефом церкви тоже был сделан в виде остроконечного купола. Джек с детства усвоил, что круг - это нечто устойчивое, и полукруглые арки тоже считались самыми прочными, поскольку по форме напоминали часть круга. Остроконечные арки ему всегда казались ненадежными. Монахи же объяснили, что все как раз наоборот, и церковь в Клюни подтверждала их слова: несмотря на огромный вес каменной кладки ее островерхого купола, он получился очень высоким и как будто был построен на века.

В Клюни Джек долго не задержался. Он пошел дальше по пути паломников, на юг, часто отклоняясь от главной дороги Ранним летом в этих краях - по городам, клюнийским монастырям - скитались сотни трубадуров, пение их поэтических баллад под звуки виол собирало возле церквей и храмов толпы паломников. Джек не упускал случая расспросить каждого из них о трубадуре по имени Джек Шербур, но никто не мог вспомнить такого.

Церкви, которые встречались ему на пути в Юго-Западной Франции и Северной Испании, по-прежнему восхищали его своим величием. Они были намного выше, чем соборы в Англии. Их своды как бы скреплялись крепкими обручами, каждый такой обруч делил купол на равные секции, и поэтому возводить его можно было по частям. Да и сам внутренний вид церкви от этого менялся: появлялось удивительное ощущение симметрии и надежности, что вызывало благоговение.

К середине лета Джек наконец добрался до Компостеллы. Он никогда даже не подозревал, что есть на свете города, где может быть так жарко. Из Компостеллы путь его лежал дальше на юг.

Испанские королевства до последнего времени были под властью сарацинов, и до сих пор вся территория к югу от Толедо оставалась под мусульманским влиянием. Джек как завороженный смотрел на сарацинские строения: восхищали их просторные холодные интерьеры, аркады, ослепительная белизна камня. Мусульманские традиции в архитектуре поразили его сочетанием закругленных и островерхих сводов. Франция вполне могла позаимствовать у мусульман эти находки, думал Джек.

Сейчас он сидел под теплым ласкающим солнцем, и откуда-то из прохлады огромного дома Рашида до него доносился веселый женский смех. Он размышлял о том, что ничего подобного собору в Кингсбридже он больше строить не будет. Да, он все еще хотел возвести своими руками самый красивый храм на свете, но это будет не массивное, похожее на крепость, сооружение. Его собор будет совсем другим, он часто мысленно рисовал его себе. И хотя детали проступали пока неясно, общее ощущение было очень волнующим: он видел его просторным, воздушным, с широкими окнами, через которые лился яркий солнечный свет, с высоким, парящим в небе куполом.

- Юсефу и Райе понадобится новый дом, - прервал его фантазии Рашид. Если ты возьмешься за это, потом появится и другая работа.

Джек был очень удивлен таким предложением. Он никогда раньше не думал над тем, чтобы строить дома.

- Ты думаешь, они захотят, чтобы я строил их дом?

- Не исключено.

Воцарилось молчание: Джек представил себя строящим дома для богатых толедских торговцев.

Рашид, похоже, очнулся от легкой дремоты, выпрямился и широко открыл глаза.

- А ты мне нравишься, Джек, - сказал он. - Ты честный человек, и с тобой интересно разговаривать, чего не скажешь о многих других, с кем мне приходится встречаться. Надеюсь, мы всегда будем друзьями.

- Конечно, - сказал Джек, несколько удивленный такой лестью в свой адрес.

- Я - христианин и не держу своих женщин взаперти, как мои братья-мусульмане. С другой стороны, я - араб и не позволяю им... прости, многого из того, к чему привыкли другие женщины. Я разрешаю им видеться и разговаривать с мужчинами в моем доме, даже допускаю дружбу между ними. Но когда из дружбы вырастает нечто большее - ас молодыми это часто случается, я смею рассчитывать на то, что мужчина возьмет на себя определенные обязательства. В противном случае я буду считать это личным оскорблением.

- Конечно, - все еще недопонимая, куда клонит Рашид, ответил Джек.

- Я знал, что мы поймем друг друга. - Рашид встал и ласково положил руку Джеку на плечо. - Господь не дал мне сына, но, если бы чудо случилось, он был бы таким, как ты.

- Только, надеюсь, смуглее, - без раздумий выпалил Джек.

Рашид на мгновение побелел и вдруг разразился громким хохотом, перепугав всех гостей.

- Да, - весело сказал он. - Пожалуй. - И пошел в дом, заливисто смеясь.

Старшие гости стали потихоньку расходиться. Дневная жара спала, стало прохладнее. Джек на время остался один, размышляя над тем, что сказал ему Рашид. Ему предлагали сделку - в этом не было никаких сомнений. Если он женится на Айше, то с помощью Рашида станет строить дома для толедской знати. Но было в словах хозяина дома и предупреждение: если Джек не собирается жениться на его дочери, ему следует оставить этот дом. В Испании были приняты, безусловно, более утонченные манеры, нежели в Англии, но, когда требовалось, условия ставились жестко и прямо.

Джеку трудно было поверить в реальность происходящего: неужели это мне, думал он, Джеку Джексону, незаконнорожденному сыну человека, повешенного на глазах сотен людей, выросшему в лесу, подмастерью, беглому монаху, предлагают взять в жены дочь богатого арабского негоцианта, да еще обещают так почитаемую всеми работу строителя в этом благодатном городе? Звучит слишком заманчиво, чтобы быть правдой.

Солнце садилось, и дворик погружался в тень. Подошел Юсеф, теперь они были вдвоем на аркаде. Не успел Джек подумать о том, что сейчас может быть разыграна заранее придуманная сценка, как тут же, подтверждая его догадку, появились Райя и Айша. Хотя девушкам и юношам запрещалось касаться друг друга, Рашид и его жена наверняка догадывались, что может произойти между ними. Они, конечно же, дадут возлюбленным возможность немного побыть наедине, соображал Джек, а потом, за мгновение до того, как они захотят преступить запретное, во дворик выбежит 'возмущенная' мать и прикажет девочкам немедленно вернуться в дом.

Райя и Юсеф уже целовались на другом конце дворика. Джек встал, когда Айша подошла к нему. На ней было белое до пола платье из египетского шелка, плотно облегавшее ее стройную фигурку. Раньше Джек никогда не видел такой ткани: она была намного мягче шерсти и тоньше льна и вся светилась в сумерках. Карие глаза Айши от этого казались совсем черными. Она стояла очень близко от Джека и озорно улыбалась:

- Что он сказал тебе?

Джек догадался, что она говорит об отце:

- Он предложил мне строить дома.