- Пойдем, - сказала Алина брату. - Мы сами позаботимся о себе.

Дядя Симон уже отвернулся и снова принялся рассматривать коня с высокой холкой. Стоявшие там же крестьяне выглядели несколько смущенными. Алина и Ричард пошли прочь.

Когда их уже не могли услышать чужие, Ричард грустно спросил:

- Что же мы теперь будем делать, Алли?

- Мы докажем этим бессердечным людям, что мы лучше их, - решительно проговорила она, хотя и не чувствовала достаточно сил, просто ее переполняла ненависть - ненависть к дяде Симону, к отцу Ральфу, к тюремщику Одо, к разбойникам, к леснику, а больше всего к Уильяму Хамлею.

- Хорошо, что у нас есть немного денег, - снова заговорил Ричард.

Хорошо. Но рано или поздно они кончатся.

- Мы не можем просто взять и потратить их, - рассуждала Алина, шагая по тропинке, что вела к большой дороге. - Если мы их спустим на еду и всякие вещи, то очень скоро снова останемся без пенни в кармане. Мы должны с ними что-то сделать.

- Не понимаю, что именно. Лучше уж купить лошадь.

Она посмотрела на него. Он что, шутит? Нет, лицо Ричарда оставалось серьезным. Он просто не понимал.

- У нас нет ни положения, ни титула, ни земли, - принялась терпеливо объяснять Алина. - Король нам не поможет. Наняться работниками мы не можем уже пытались в Винчестере, никому мы не нужны. Но мы как- то должны заработать себе на жизнь и сделать из тебя рыцаря.

- Понимаю, - кивнул он, хотя Алина видела, что это не совсем так.

- Нам надо утвердиться в каком-то деле, которое кормило бы нас и, по крайней мере, дало бы возможность заработать достаточно денег, чтобы купить тебе приличного коня.

- Ты хочешь сказать, что мне следует пойти в ученики к ремесленнику?

Алина покачала головой:

- Ты должен стать рыцарем, а не плотником. А мы когда-нибудь встречали человека, который зарабатывал бы себе на жизнь, не занимаясь никаким ремеслом?

- Да, - неожиданно ответил Ричард. - Мэг в Винчестере.

Он был прав. Мэг занималась торговлей шерстью, хотя ремеслу никогда не училась.

Но у нее было место на рынке.

Они прошли мимо рыжего парня, который показал им дорогу к дому дяди Симона. Четыре остриженные овечки паслись в поле, а он сделанной из тростника веревкой завязывал набитые шерстью узелки. Оторвавшись от своей работы, крестьянин помахал им рукой. Вот такие-то люди и привозили шерсть в Винчестер, чтобы продать ее купцам. Но купец должен иметь определенное место для торговых сделок...

Или не должен?

В голове Алины начал созревать план.

Она резко повернула назад.

- Ты куда? - закричал Ричард.

Алина была слишком взволнована, чтобы отвечать ему. Она облокотилась на изгородь.

- Так сколько, ты говоришь, тебе платят за шерсть?

- Пенни за настриг с одной овцы.

- Но ты теряешь целый день на дорогу в Глостер и обратно.

- В том-то и беда.

- А что, если я куплю твою шерсть? Тебе бы не пришлось никуда таскаться.

- Алли! Не нужна нам никакая шерсть, - зашептал Ричард.

- Заткнись! - отрезала Алина, вовсе не собираясь объяснять брату суть своей идеи. Сейчас ей не терпелось испробовать ее на крестьянине.

- Здорово было бы, - ответил тот, однако выглядел он нерешительно, словно подозревая подвох.

- Но я не могу предложить тебе по пенни за каждый настриг.

- Ага! Так я и думал: что-то здесь не то.

- За шерсть четырех овец я дам тебе два пенса.

- Да они каждая по пенни стоят! - возмутился рыжий.

- В Глостере. А это Хантлей.

- Не-ет, - закачал он головой. - Лучше уж я потеряю день, но получу четыре пенса, чем выгадаю лишний денек, но останусь с двумя пенсами.

- А предположим, я дам тебе три пенса.

- Я теряю пенни.

- Зато выигрываешь день.

- В жизни не слыхал ни о чем подобном. - Крестьянин казался явно озадаченным.

- Ну это то же самое, как если бы я была извозчиком и ты заплатил бы мне пенни, чтобы я отвезла твою шерсть на базар. - Его неспособность быстро соображать начинала раздражать ее. - Весь вопрос в том, стоит ли для тебя день работы в поле один пенни или не стоит.

- Это зависит от того, что я буду делать, - задумчиво произнес он.

- Алли, на что тебе шерсть четырех овец? - снова зашептал Ричард.

- Чтобы продать ее Мэг, - нетерпеливо сказала Алина. - По пенни за каждую. Таким образом мы заработаем лишний пенни.

- Но всего за один пенни нам придется тащиться в Винчестер!

- Да нет же, глупый. Мы купим шерсть у пятидесяти крестьян и повезем в Винчестер всю партию. Неужели не понимаешь? Мы могли бы заработать пятьдесят пенсов! Мы могли бы и себя кормить, и денежки копить на покупку доброго коня для тебя!

Она снова повернулась к крестьянину. От его веселой улыбки не осталось и следа, теперь он почесывал свою огненно-рыжую голову. Алина даже пожалела, что поставила его в тупик, но она очень хотела, чтобы он принял ее предложение.

Если он согласится, она будет знать, что сможет исполнить данный отцу обет. Крестьянин оказался упрямым. Ей хотелось взять его за шиворот и как следует встряхнуть. Но вместо этого она, сунув руку под плащ, нащупала кошелек. Еще в Винчестере у ювелира они разменяли золотые византины на серебряные пенни, и теперь она вытащила три монетки и показала их рыжему парню.

- Вот. Хочешь - бери, не хочешь - не бери.

Вид серебра помог крестьянину принять решение.

- Договорились, - сказал он и взял деньги.

Алина улыбнулась. Похоже, она нашла выход.

В ту ночь подушкой ей служил узелок с овечьей шерстью. Исходивший от него запах напоминал о доме Мэг.

Проснувшись на следующее утро, Алина обнаружила, что она не беременна. Дела пошли на лад.

* * *

Через четыре недели после Пасхи Алина и Ричард входили в Винчестер, ведя под уздцы старую лошаденку, запряженную в кое-как сколоченную телегу, на которой лежал огромный тюк, вместивший в себя шерсть двухсот сорока овец.

И здесь выяснилось, что они должны заплатить налог.

Раньше они без проблем входили в город, но сейчас узнали, почему городские ворота были такими узкими и постоянно открывались и закрывались офицерами таможенной службы. За каждую ввозимую в Винчестер телегу с грузом полагалось оплатить пошлину в размере одного пенни. К счастью, у них еще осталось несколько пенсов, в противном случае им пришлось бы поворачивать назад.

Большую часть шерсти они купили по ценам от половины до трех четвертых пенни за каждый настриг с одной овцы. Шесть шиллингов заплатили за старую кобылу с полуразвалившейся телегой в придачу. Почти все остальные деньги они проели. Но уже сегодня вечером у них будет целый фунт серебром, да еще и лошадь с телегой.

Таким образом, план Алины состоял в том, чтобы, продав этот тюк, отправиться за следующим, затем за третьим, четвертым и так далее, до тех пор, пока не закончится сезон стрижки овец. К концу лета она рассчитывала купить крепкую лошадь и новую телегу.