18 июня, воскресенье

124 фунта, порций алкоголя – 3, сигарет – 17.

После того как третий уикенд подряд мы просидели в полутьме, причем Даниел шарил рукой у меня под лифчиком, поигрывая моими сосками, как какими-то бусинками, а я время от времени вяло спрашивала: «Это была партия?», я вдруг взорвалась:

– Почему мы не можем поехать на мини-брейк? Почему? Почему? Почему?

– Прекрасная идея, – мягко согласился Даниел, вытаскивая руку у меня из-под платья. – Почему бы тебе не заказать что-нибудь на следующие выходные? Какой-нибудь милый загородный отель. Я плачу.

21 июня, среда

123 фунта (оч. оч. хор.), порций алкоголя – 21, сигарет – 2, лотерейных билетов – 2 (оч. хор.), минут, потраченных на туристические буклеты, – 237 (плохо).

Даниел отказался далее обсуждать проблему мини-брейка и просматривать буклеты, даже запретил мне упоминать о ней до самой субботы, когда мы отправимся в путь. Неужели он думает, я не буду волноваться, когда я так долго ждала этого? Почему мужчины так и не научились с фантазией планировать отпуска и выходные, выбирать варианты из рекламных брошюр и проявлять такую же выдумку, которую они (или некоторые из них) проявляют в кулинарии или шитье? Я с трудом переживаю ответственность, которая на меня свалилась. Кажется, «Уовингем-Холл» будет идеальным вариантом – со вкусом, но не слишком формально, кровати с пологом, озеро и даже спортивный центр (туда можно и не ходить). Но что если Даниелу там не понравится?

25 июня, воскресенье

123 фунта, порций алкоголя – 7, сигарет – 2, калорий – 4587 (упс!).

О, боже. Сразу же после нашего приезда Даниел решил, что место это совсем новое, потому что около отеля было припарковано три «роллс-ройса», причем один из них желтый. Я гнала от себя мысль о том, что внезапно наступил пронизывающий холод, а я, собирая вещи, готовилась к девяностоградусной жаре. Вот что я привезла:

2 сплошных купальника;

1 бикини;

1 длинное свободное белое платье;

1 сарафан;

1 пару розовых мягких тапочек без задников;

1 замшевое мини-платье цвета чайной розы;

Черный шелковый тедди;

Лифчики, трусы, чулки, подвязки (разнообразные).

Под оглушительный звук грома я, вся дрожа от холода, просеменила вслед за Даниелом в фойе. Мы тут же обнаружили, что оно до отказа забито белоснежными невестами и женихами в кремовых костюмах, а также выяснили, что мы – единственные гости в отеле, приехавшие не венчаться.

– Ах! То, что творится в Сребренице, просто ужасно, правда? – я судорожно пыталась подобрать проблему примерно такого же масштаба. – Честно говоря, боюсь, я не очень в курсе происходящего в Боснии. Мне казалось, боснийцы жили в Сараево, а сербы на них нападали, но тогда кто же такие боснийские сербы?

– Ну, если бы ты меньше времени уделяла разглядыванию туристических буклетов и почаще читала бы газеты, ты, может, и знала бы, – ухмыльнулся Даниел.

– Но что все-таки там происходит?

– Боже мой, посмотри, какая грудь вон у той невесты.

– А кто такие боснийские мусульмане?

– А вон у того жениха лацканы совершенно немыслимых размеров.

Меня вдруг осенило, что Даниел пытается сменить тему.

– Боснийские сербы – это те самые, которые пытались захватить Сараево? – не унималась я. Молчание.

– А на чьей тогда территории находится Сребреница?

– Сребреница – безопасная территория, – сообщил Даниел глубоко назидательным тоном.

– И как же тогда выходит, что люди с безопасной территории до этого на кого-то нападали?

– Заткнись.

– Ну, скажи мне просто, боснийцы в Сребренице – они такие же, как в Сараево?

– Мусульмане, – торжественно объяснил Даниел.

– Сербы или боснийцы?

– Послушай, ты заткнешься или нет?

– Ты тоже не знаешь, что происходит в Боснии.

– Знаю.

– Не знаешь.