— Чем порадуете? — в голосе Тушина явственно слышалась надежда на то, что неприятности рассосались сами собой.

— Да уж… ничего хорошего. — Покосившись на толстяка, взял инициативу в свои руки оперативник. — Полученная информация…

— Может быть, выйдем, товарищи офицеры? — покосившись через плече с подполковничим погоном на сидящих сзади автоматчиков подал реплику Тушин.

— А зачем? — не понял сыщик.

— Нам от бойцов скрывать нечего! — поддержал его Головин. — Говори…

Представитель руководства уже открыл было рот, приготовившись что-то ответить, но напоролся на заинтересованный взгляд майора Виноградова.

Сглотнул слюну. Откашлялся…

Тем временем, оперативник продолжил — громко, так, чтобы слышно стало всем:

— Недавно кто-то с теплохода попытался выйти на связь «ключом» — из радиорубки. То есть, азбукой Морзе. Разобрать ничего не удалось, передача шла с перерывами почти минуту, но…

— Специалисты считают, что это случайный набор знаков, — неожиданно твердо перебил толстяк.

— В каком смысле? — не удержался от реплики Тушин.

— В смысле — кто-то хулиганил!

— А где радист? Почему он не…

На подполковника посмотрели, как на идиота.

— Давай, рассказывай дальше!

— Так вот… На «Чернышевском», по документам, в данный момент должно находиться шестьдесят девять человек.

Сыщик вытащил на всеобщее обозрение книжку-»ежедневник» и стопку каких-то исписанных бланков:

— Двадцать семь членов экипажа, сорок два пассажира… Обычный рейс из Питера на остров Валаам — и обратно. Арендовано судно фирмой «Гамма-круиз». Туристы, в основном, иностранные: немцы, французы, несколько финнов и ещё там, по мелочи. Русских восемь человек, не считая, естественно, представителя фирмы. Дальше начинается кино… Все восемь — или ранее судимые, или проходят по оперучетам. А у неких Галимова и Воловченко данные вообще полная «липа», паспорта с такими номерами и сериями числятся в розыске по кражам.

— Кто там еще? Глянь-ка! — попросил Головин.

— Огласите, пожалуйста, весь список, — поддержали его с дальнего, полутемного конца автобуса. И это было не праздное любопытство…

— Свет зажги, — попросил Виноградов водителя.

— Спасибо, — кивнул, шелестя документами, опер. — Итак! Елкин… Рогов… Голицын… Это «поволжские».

— Знаем!

— Рогов — не тот, случайно, что в «зоновском» спецназе раньше служил?

— Нет, это его брат, старший — Виктор… Далее — некто Ким Валерий Игоревич!

— Валерка? Боксер, чемпион России? — поднял брови Головин.

— Ага… Знакомы?

— Разумеется. — капитан кивнул, а Тушин не преминул сделать загадочное лицо давно о чем-то подозревающего человека.

Последние две фамилии, озвученные представителем криминальной милиции, собравшимся ничего не говорили — что-то кавказское, не запоминающееся.

— Не из Питера?

— Да, приезжие… — оперуполномоченный назвал окраинную республику в горах, где уже не первый год полыхала кровавая междоусобица. — Гости нашего города.

— Культурный отдых!

— Тур-рысты…

— Тише! — осадил не в меру расслабившихся подчиненных Головин. — Думаете — они?

— Вроде, некому больше… Мы связались с Линейным пунктом на острове. Милиционер сказал, что «Чернышевский» утром пришел как обычно. Основной народ на экскурсию двинулся, а кто не мог после перепоя — отлеживался по каютам…

— Тоже мне, удовольствие, — поморщился Тушин и был совершенно прав.

— Заявлений от экипажа никаких не поступало, отошли по расписанию.

— Значит, ничего необычного…

— Какое там! Обычное дело — пьяные рейсы, публика соответствующая. — Подал опять голос представитель пароходства. — Там в сезон по пять-шесть теплоходов одновременно швартуются, сейчас, конечно, меньше, но…

— Кстати, а на других судах все в порядке?

— Да, слава Богу! «Космонавт Иващенко» возвращается, потом «Байкал» — а «Новиков-Прибой» уже в Неву вошел… У них нормально, в пределах.

— У меня, собственно, больше ничего, — сверился с записями оперативник. — Задача ясна?

— Да вроде бы… Взять пиратское судно на абордаж, заковать мятежников в кандалы — а прекрасных пленниц, наоборот, отпустить на волю. Так?

— В общих чертах. Подробности — вот, представитель потерпевшей стороны расскажет.

Толстяк встал — и бронзовое шитье на погонах его мятого кителя сверкнуло под лампами автобусного салона неожиданно ярко:

— Товарищи! Времени очень мало…

Откуда-то появилась карта южной части Ладожского озера — речник держал её так, чтобы всем было видно:

— По последним данным «Писатель Чернышевский» сейчас приблизительно здесь. А вот эта линия — берег! Мы не знаем, что творится на мостике, где капитан, где штурмана. Что вообще с командой — неизвестно. А тут начинается очень интенсивное судоходство, сложная навигационная обстановка, да и с погодой… Словом, пока ситуация не прояснится, в Неву теплоход пускать нельзя. Ясно?

— Ясно! А как же он сейчас-то плывет?

— Он не плывет, — поморщился толстяк. Но в тонкости профессиональной терминологии вдаваться посчитал излишним:

— Судя по всему, на авторулевом. На открытой воде это ещё куда ни шло, но…

— Ясно. Сколько у нас времени?

— Очень мало! — выдохнул самое наболевшее речник. Чувствовалось, что он даже в этом сомневается.

— Все? — Тушин сделал движение, чтобы встать. — Поехали!

— На чем? Катеров-то ещё нет! — рявкнул оперативник.

— Дальше! — не обращая внимания на подполковника попросил продолжать Головин.

— Вот это — схема «Чернышевского». Упрощенная… — карту сменил стандартный, сорванный, видимо, со стены диспетчерской плакатик. — Всем видно?

Толстяк умел обьяснять, поэтому очень скоро участники операции вполне сносно представили себе устройство двухпалубного телохода: кормовой ресторан, каюты, машинное отделение, даже крохотная судовая сауна.

— Это мостик?

— Да. Здесь — капитанский «люкс» и радиорубка. Медпункт…

В салон просунулась голова в фуражке:

— Вы, что ли, наряд с базы катеров ждете?

— Ну!

— Так вот — это мы…

Планы — основной и резервный, расстановку и распределение людей пришлось согласовывать ещё на берегу: катеров оказалось три, по пути все равно ничего бы не вышло. Вместо Тушина, который сразу же