госпиталь. Хотя Бригем Янг совсем внешне не походил на утонченного, аристократичного командующего войсками Конфедерации, Томас ощутил в себе то же чувство благоговения, что охватило его тогда.

– Эти проклятые Богом индейцы совсем не имеют прав на эту землю, – продолжил свою речь Коллахен. – Они всего лишь бродячая банда воров и убийц.

Янг, чья религия не терпела брани, поднял руку.

– Мы не знаем, проклял ли Бог эти заблудшие души, мистер Коллахен. Кроме того, не стоит упоминать Бога всуе.

Коллахен проигнорировал его замечание.

Правительство заключает договора с народом сиу, с народом чейеннов, с народом юта, – продолжал он запальчиво. – Дьявол, но это же не народы. Англичане – это народ. Пруссаки – народ. А индейцы – просто племена, племена ленивых бездельников, которые не хотят работать. Все, что они могут, – это убивать беззащитных женщин и воровать скот. Он отставил стул и выставил вперед руку. – Почему мы должны заключать с ними какие-то договора? Если они живут в этой стране, то пусть и подчиняются законам этой страны.

– И пользуются теми же правами, – вставил Кин.

– Не суйся со своими замечаниями, парень, – прорычал Ти Джей, нацелив палец на разведчика компании. – Это ваша дорога растревожила индейцев!

– Вообще-то говоря, о железной дороге их никто не предупреждал, и они вполне могли воспринять строительство как посягательство на свои земли, господин Коллахен, – заметил Янг.

Но Коллахен не желал прислушиваться к возражениям. Он стукнул кулаком по столу, возле которого сидел проповедник.

– Это не их земля. Это наша земля. Мы выросли здесь и принесли в эти края цивилизацию.

– Что они тут сделали? Засеяли поля? Начали выращивать скот? Нет. Они настолько ленивы, что даже не хотят построить себе приличное жилье. – Ударив себя кулаком в грудь, он прорычал: – Дьявол, да у меня за эти двадцать пять лет лопнул зад от работы, но зато сейчас «Округ Си» – самое большое ранчо в этих краях. Каждый год я отправлял индейцам полдюжины коров, чтобы они зимой могли накормить своих детей мясом, – сами индейцы о своих детях заботиться не хотят. А что я за это получил? Эти вонючие ублюдки убили мою жену, а сейчас они ранили мою дочь. – Он открыл дверь. – Что касается меня, то я соглашения правительства соблюдать не стану! – И он, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

Бригем Янг покачал головой.

– Конечно, мистер Коллахен понес тяжелую утрату, но его горячность может ему сильно повредить. Я надеюсь, что соглашение положит конец всем конфликтам. Белым и индейцам удавалось мирно сосуществовать в прошлом, и, я уверен, они смогут делать это и в будущем.

– Мистер Янг, – произнес Томас, делая шаг вперед. – Мы не знакомы, сэр. Мое имя – Томас Грэхем. Я доктор с «Юнион пасифик». В этом вопросе у меня нет никакой личной заинтересованности. Я хотел бы только заметить, что могу понять горе мистера Коллахена. Я сам был в палаточном городке, когда ранили его дочь. Думаю, подобные несчастья могут повториться и в будущем. Но это не должно препятствовать строительству дороги, связывающей берега Атлантики и Тихого океана. Возможно, это предприятие – самое значительное из всех, которые осуществлялись в этой стране, и, я думаю, оно окажет в конечном счете влияние на весь мир.

Бригем Янг кивнул.

– Согласен с вами, доктор Грэхем. Нам надо понимать, что мистер Коллахен сейчас движим своим горем. Он реагирует на проблему эмоциями, а не разумом, и это делает его похожим на индейцев. Они, как и он, боятся чудовища – железной дороги, которая ползет по их землям, и армии чужаков, которые ее сопровождают. Но, конечно, прогресс не может быть остановлен. Этого не в силах сделать ни мы, ни индейцы. – Бригем Янг поднялся со стула. – Однако потеря любимого человека может заслонить собой все. И требуется время, чтобы снова себя обрести. Мы все должны молиться Всевышнему, чтобы мистер Коллахен благополучно миновал темную долину скорби прежде, чем эта скорбь обрушит на него какое-нибудь другое несчастье.

Он пожал руку Томасу.

– Был рад познакомиться с нами, доктор Грэхем. А откуда вы сюда приехали?

– Из Виргинии, сэр.

– Колыбель свободы, – тихо произнес Янг и похлопал Томаса по плечу.

Вернувшись к Кину, Томас взволнованно выпалил:

– Ну теперь, когда я вернусь в Виргинию, мне будет что рассказать.

– Думаю, пока мы строим железную дорогу, у тебя появится кое-что, от чего ты не захочешь возвращаться в свою Виргинию.

Перед глазами Томаса тут же возник образ рыжеволосой головки с удивительными зелеными глазами.

– Кое-что… Или кое-кто? – переспросил он. – Ладно, пойдем посмотрим на праздник.

Роури и Кэтлин слушали выкрикивания знахаря, предлагающего публике свой чудодейственный эликсир, способный вылечить все на свете – от крапивницы до женской холодности.

– А от чего страдаете вы? – спросил Томас, подобравшись к Роури сзади.

– Томас! – радостно воскликнула она. – Сейчас я не страдаю ни от чего.

– А я так очень, – удрученно признал он.

– Вот как? – В ее глазах появились озорные искорки. – Это говорит доктор Грэхем или Томас Грэхем?

Он показал свои руки.

– Я без саквояжа. Для меня, как, надеюсь, и для вас, сегодня праздник.

Томас повернулся к Кэтлин.

– А как вы, миссис Рафферти? Вам понравилось на ярмарке?

К своему удивлению, он увидел, что щеки Кэтлин залились краской, да так, как он еще ни у кого не видел.

– О да, доктор Грэхем, – поспешно ответила Кэтлин. Затем глаза ее остановились на Кине Маккензи. – Добрый вам день, мистер Маккензи.

Кин наклонил голову.

– Миссис Рафферти.

– А что это здесь делают две такие прелестные леди? – осведомился Томас.

– О, мы просто смотрим на город, – беспечно бросила Роури.

– Вы не разрешите присоединиться к вашей компании? – поинтересовался Томас.

Роури кокетливо наклонила голову.

– Вы это говорите от своего имени?

– Ну… И от имени Кина тоже, – улыбнулся Томас.

Роури немедленно взяла его под руку.

– Мы будем этому очень рады. Верно, Кэтлин?

– А… да, конечно, – вымолвила Кэтлин, ошеломленная таким поворотом событий.

Неподалеку зазвучала скрипка, и все четверо двинулись на звук к танцевальной площадке, где с десяток пар кружились в ирландской джиге.

Самым самозабвенным танцором из всех оказался Мичелин Дэннехи. Его партнершей была дама из местного публичного дома. Дэннехи так кружил партнершу, что остальные танцоры остановились и отошли в сторону подивиться на его искусство. Толпа хлопала в ладоши и подбадривала Дэннехи, и чем громче она хлопала, тем более зажигательным был танец маленького повара.

Кин Маккензи взглянул на Кэтлин Рафферти. Она смеялась и хлопала в ритм музыке. Никогда еще он не видел ее такой. Голубые глаза сияли, а лицо, казалось, излучало свечение.

Музыка наконец стихла, но Мичелин, которого танец совсем не утомил, схватил свою партнершу и поднял ее над собой.

От столь яркого проявления удали дама подняла брови.

– Ну, малыш, с такой силой ты должен заглянуть ко мне и посмотреть, что ты там мне можешь испечь, – произнесла она.

– Она говорит не о картошке! – радостно завопили Мичелину железнодорожники.

Мичелин опустил ее и обвил ее талию рукой.

– Ну, синеглазый плюшевый котик, для тебя я испеку все, что ты захочешь. Мичелин Дэннехи – это человек с перцем.

Кэтлин Рафферти заметила, с каким изумлением смотрит на нее Кин, и, вспыхнув, поспешила к детям, соревновавшимся в беге парами. В этом соревновании нога одного из пары привязывалась к ноге другого. Побеждала та пара, чьи действия были более согласованны. Когда победители были выявлены, распорядитель соревнований бросил вызов померяться силами взрослым.

– Померяемся? – спросил Томас Роури. Та отступила.

– О, не знаю.

– В Виргинии я всегда побеждал в этом конкурсе. Давайте, Роури Коллахен, где же ваша отвага? – Он схватил ее за руку и, не обращая внимания на сопротивление, потащил за собой.

Их появление среди соревновавшихся толпа встретила криками и аплодисментами. Статный доктор был популярен не только в лагере железнодорожников, но и в городе.

– Поверьте мне, Роури, это так же легко, как сложить ладони, – уверил он ее и сложил пальцы, чтобы доказать правдивость своих слов.

– Чтобы соревнование было интересней, ребята, – объявил организатор, – каждый из вас должен надеть вот это. – И он извлек из ящика несколько снегоступов.

Самоуверенность Томаса мигом поблекла.

–  Снегоступы? Но я никогда в своей жизни их не носил. И снега тут никакого нет.

– Ну, Томас, и втянул же ты меня, – уперла руки в бока Роури.

– Какую ногу ты предпочтешь, – поспешил осведомиться Томас, – правую или левую?

– Правую, если не возражаешь.

Он нагнулся и помог ей натянуть снегоступ на правую ногу, затем надел такой же на свою левую.

– Но разницы большой нет, – неуверенно протянул он. – В снегоступах мы пойдем так же, как и без них. Главное – это начать бег вместе.

– Твой оптимизм вдохновляет, – недовольно проворчала Роури.

Они сунули ноги в снегоступах в мешок, взялись руками за его края и поковыляли к линии старта. Старт не заставил себя долго ждать. Для Роури и Томаса соревнование закончилось очень скоро: не удержав мешок, Роури выпустила его из рук, Томас запутался в нем, и оба потеряли равновесие. Падая, Томас ухватился за Роури, и она свалилась на него.

Смеясь, они сели на землю.

– Ты не ушиблась?

Роури, отряхиваясь, произнесла:

– Нет, но, надеюсь, это последнее соревнование, в