кое-кого из постели, он не станет церемониться.

– Не суетись, – бросил он слуге. – Все прекрасно, спасибо тебе.

Подошел к зеркалу и оценил результат поспешного одевания: высокий худой мужчина в строгом костюме для утреннего выхода. Ботинки начищены до блеска, на брюках ни единой морщинки, шейный платок чист и повязан с той искусной небрежностью, которая обеспечивала Лиланду острую зависть любого юнца в городе, претендующего на шик. Нынче ничего нельзя упускать из виду. Но вроде бы все как надо. За исключением длинной унылой физиономии. Лиланд еще раз взглянул в бесстрастное стекло. Он выглядит как убийца, которому нужна жертва. И немедленно.

Сойдет, решил он и легким шагом вышел из комнаты.

Дворецкий его матери смотрел на Лиланда с явным недоумением.

– Я не частый гость в этом доме, – четко произнес Лиланд. – Но вы меня, конечно, знаете. Будьте любезны сообщить моей матушке, что я хотел бы с ней поговорить.

Дворецкий отступил на шаг.

– Разумеется, я знаю вас, милорд, но сегодня утром мы не ожидали визитеров. Слуги легли спать очень поздно, а ваша матушка еще спит.

– Нс сомневаюсь, что и она не ложилась в постель до рассвета, – сказал Лиланд. – Но это не имеет значения. Мне необходимо побеседовать с ней. Сейчас. – Дворецкий медлил с ответом, и Лиланд продолжал с язвительной любезностью: – Или вы предпочитаете, чтобы я сам ее разбудил?

– Я сообщу ей о вашем желании. Вы не могли бы подождать? – Дворецкий указал Лиланду на приотворенную дверь в гостиную.

– Я согласен подождать не более пяти минут. Скажите ей об этом, – ответил Лиланд, вошел в гостиную и принялся ходить из угла в угол.

Прошло не пять, а целых пятнадцать минут, пока виконтесса спустилась вниз. Но Лиланд был почти потрясен тем, как быстро она появилась, и подумал, что вид у него теперь еще более кровожадный, потому что вдовствующая леди, едва возникнув в дверном проеме, задала вопрос:

– Хей, что случилось?

– Я рассчитывал узнать об этом от вас, – сказал он.

Поверх неглиже на ней был халат, волосы не убраны в прическу, и хотя выглядела она неплохо, утренний свет солнца нс пощадил ее. Не то чтобы она казалась старой, нет, она скорее оставалась необычайно молодой на вид. На светлой коже лица почти ни одной морщинки, должно быть, потому, что она редко смеется или хмурится, решил про себя Лиланд. Она тщательно следит за собой, видимо, пользуется каким-нибудь особым кремом. Возраст виконтессы выдавали глаза – холодные и всезнающие, сегодня утром они казавшись поразительно несовместимыми с гладким лицом.

– Сядьте, – предложила она. – И расскажите мне о вашем недовольстве. Я вижу, что ничего ужасного не случилось, вы просто злы на что-то и хотите доложить об этом мне. Обычная история. Но я не понимаю, о каком грехе пойдет речь на этот раз. Просветите меня.

Лиланд и не подумал садиться. Стоял и смотрел матери в лицо.

– Так вы не догадываетесь? – осведомился он. – Странно, что вы забыли так скоро. Это произошло не далее как вчера вечером.

Щеки у виконтессы слегка порозовели, однако выражение лица стало вызывающим.

– Это вы рассказали всем о Дейзи Таннер, пока она отсутствовала в гостиной, не так ли? – спросил Лиланд, хотя реакция матери уже дала ему ответ на этот вопрос. – Я пришел, чтобы узнать, что именно вы о ней говорили.

– Я? – выдавила она из себя.

– Ваши гости могли предполагать, что Дейзи отбывала наказание, – продолжал он. – Граф ни от кого не скрывал прошлого, ни собственного, ни своих приемных сыновей, в том числе и моего брата Даффида. Если ваши гости слышали, что Дейзи стала другом графа еще в Ботани-Бей, такое предположение с их стороны было бы вполне естественным. Однако произвести на них столь сильное впечатление могло бы только нечто большее. Мыс ней вошли в гостиную из сада и обнаружили, что Дейзи внезапно стала центром всеобщего внимания. Разговоры вмиг умолкли, и все на нее уставились. Ей никто ничего не сказал, но ни один человек не отвел от нее взгляда. Очевидно, в ее отсутствие кто-то рассказал о ней нечто потрясающее, если не ужасное. Я пришел узнать, что это было. Ее отправили в Ботани-Бей за преступления, совершенные ее отцом. Любой, кто услышит об этом, будет потрясен, но не до такой степени, как те, кто таращил на нее глаза вчера вечером. Нам пришлось увезти Дейзи, пока эта история не разбила ей сердце. Что вы рассказали гостям?

– Так это вы заинтересованы в ней? – спросила виконтесса с неким подобием улыбки на устах. – Берегитесь, Хей. Если она подруга графа, он не позволит вам забавляться с ней. Или вы попадете к ней на крючок. Разве вы оставались холостяком столько лет ради того, чтобы сделать своей невестой заключенную?

– Бывшую заключенную, – сказал Лиланд с ударением на первом слове, и его синие глаза сделались такими же холодными, как у его матери. – Отличный маневр, мадам, но ведь мы с вами не на танцах. Что вы говорили о ней?

Виконтесса пожала плечами.

– Ну, я сообщила им, что она была в заключении, сказала и о Ботани-Бей. Я ничего не знаю о ее проступках и потому не говорила об этом подробно. Я просто сказала, что она находилась среди людей, выброшенных английским обществом, вышла там замуж, и теперь она вдова. Кажется, богатая, если только граф не оплачивает ее счета, но в таком случае она не только вдова, но и кое-кто еще.

– Да, это имеет смысл, – произнес Лиланд с холодной яростью. – Смысл плачевный, но вполне понятно, почему ваши гости пришли в такое смятение. Джентльмен не должен привозить любовницу на ваши вечера, не так ли?

– Джентльмен, – подхватила виконтесса, – не может привозить любовницу в дом к любой порядочной женщине. Более того, ему не следует приглашать ее в свой собственный дом. Но вы, конечно, никогда этого