хватит оплатить проезд хотя бы для половины желающих. Самой же ей совесть не позволит занять чье-то место на корабле, идущем в Америку. И что тогда?

Только не в Глазго. Ни в коем случае! Что же с ней станется? Никакими умениями, которыми можно зарабатывать деньги, она не обладает. Она слышала о текстильных фабриках, нанимающих на работу женщин вроде нее, но понятия не имеет, как прясть шерсть. Больше того, она вообще не знает, как наниматься на работу. Какая ирония, думала она, — отец дал ей превосходное образование, но вот прошли годы, и у нее ничего не осталось, кроме полузабытых представлений об искусстве и литературе. Ничего не скажешь, полезные знания. Артур.

Мысли о нем постоянно терзали ее. Она столько слов не успела ему сказать, о стольком не успела рассказать, но он для нее умер, и у нее никогда не будет возможности высказать ему все, что у нее на сердце. Или увидеть его улыбку, его глаза. Ощутить на своей коже его губы…

Жаркие, жгучие, горькие слезы покатились по ее щекам, и Керри, рассердившись на себя, быстро смахнула их. Как ей хотелось, чтобы Артур сейчас оказался здесь, с его спокойной силой, с утешительными объятиями.

На следующее утро Керри, дрожа от холодного тумана, стояла и смотрела, как Томас перекинул через плечо сумку с остатками бисквитов, сыром и сушеной рыбой. Убедившись, что сумка удобно держится на плече, Томас поднял взгляд на Керри и скупо улыбнулся.

— Ну ладно. Я пошел. Керри кивнула.

— Я буду ждать тебя на дальней окраине Пертшира не позднее четверга, девочка. Если ты к тому времени не появишься, я приду за тобой.

— Не волнуйся, Томас. — Она попыталась его успокоить. — Со мной ничего не случится. Ты ведь помнишь, я проделала дорогу до Данди и обратно.

— Да, помню, — кивнул он, прищурившись. — У тебя есть пистолет?

— Да.

— Ты не забыла, как из него стреляют?

— Нет, — улыбнулась она.

Томас, нахмурившись, окинул взглядом ячменное поле. Сердце Керри рванулось к нему; вопреки всем его разглагольствованиям об Америке было немыслимо даже представить, что он сейчас испытывает.

Словно в ответ на ее мысли, он тяжело вздохнул:

— Не могу с этим расстаться, понимаешь? — Он перевел взгляд на нее и улыбнулся. — Ах, девочка, мир манит меня, — проговорил он и наклонился, чтобы поцеловать Керри в щеку. Потом повернулся и ушел в туман. — В четверг! — сурово крикнул он, когда туман уже почти поглотил его.

— В четверг! — откликнулась она и смотрела на него до тех пор, пока он окончательно не скрылся из глаз.

Ей казалось, она простояла так целую вечность, прежде чем медленно вернуться в дом; каждый шаг давался ей с трудом, словно к ногам ее были привязаны гири. Интересно, что сейчас делает Артур? Она думала об этом по тысяче раз на дню с тех пор, как он исчез до восхода солнца, выполнив ее желание уйти до того, как она проснется.

Господи, как же она соскучилась по нему!

Керри приготовила завтрак, но съесть его не смогла — тишина ее угнетала. И тогда она вышла из дома и окинула взглядом долину, дрожа от странного холодка, пробежавшего по спине. Ни единого дымка не поднималось из труб. опустевших коттеджей, разбросанных вокруг, не слышно было ни смеха, ни собачьего лая, ни кудахтанья кур, ни мычания коров, ни грубого голоса Большого Ангуса. Создавалось впечатление, что какая-то неведомая сила украла ночью жизнь у Гленбейдена и уничтожила ее. Ей стало жутко и захотелось уехать отсюда как можно скорее, убежать от этого несчастья.

Убежать от воспоминаний о нем.

Он нежданно ворвался в ее жизнь, лишил ее дыхания, а когда она, наконец, снова обрела способность дышать, ушел. Но ее мечты по-прежнему окружали его, и когда ей случалось пройти мимо той комнаты, где он ласкал ее так удивительно, страстно, великолепно, глаза ее всякий раз наполнялись слезами. Она и не знала, что любовные ласки бывают такими волшебными, не знала, что мужчина может вознести женщину к таким сверхъестественным высотам наслаждения. А он вознес ее, не один раз он возносил ее и наполнял такой нежностью, что, вспоминая об этом, она каждый раз начинала дрожать.

Вспоминать об этом теперь — дело бесполезное, с горечью подумала она и принялась наводить порядок в «белом доме», чтобы поставить точку в конце этого грустного повествования и напрочь стереть даже память о Маккиннонах. На это ушел весь день. Когда настала ночь, она села, дрожа, на старое поваленное дерево, устремила взгляд на звезды, размышляя, не смотрит ли Артур, где бы он ни был, на эти же звезды.

На следующий день она двигалась, как слабоумная, с трудом соображала, укладывала какие-то вещи, которые собиралась увезти с собой из Гленбейдена. К вечеру, ощущая неясную тревогу, она вышла из дома и стала бродить вокруг огорода у кухни. На лозах оставалось немного фасоли, но в остальном огород — то немногое, что успело вырасти за лето, — был обобран за последние недели. Хорошо, что они уехали, подумала она, потому что, скорее всего еще до наступления осени у них кончились бы все припасы.

Керри встала на колени, чтобы собрать фасоль — заняться ей больше было нечем, — и вдруг внимание ее привлекло какое-то движение позади дома. Там, на камне, торчащем из склона холма, она увидела черномордую овцу. Керри медленно выпрямилась и заметила еще двух овец, покрупнее первых.

— Куда подевались люди?

Вздрогнув, Керри резко повернулась, уронив стручки. Перед ней стоял Чарлз Монкрифф, на лице его застыло недоумение. Она не слышала, как он подошел.

— Здесь раньше были люди, — сказал он. Что он здесь делает?

— Чарлз! Вы пришли один? — спросила она, охваченная ужасом при мысли о встрече с Монкриффом. Слишком быстро! Томас не успеет!

Чарлз кивнул и вошел в ограду огорода.

— Только я. Так что случилось с людьми?

— Они… уехали на праздник.

Это, кажется, его смутило; некоторое время он смотрел на дорогу, и на лбу его появились морщины от усиленной работы мысли. Но вот его губы искривила похотливая улыбка, и Керри отступила на шаг, а он снова посмотрел на нее.

— Мой па послал меня за вами.

Внутри у нее все сжалось от страха. Керри отступила еще дальше, только сейчас осознав, что она совершенно одна и защитить ее некому…

Чарлз быстро облизал нижнюю раздвоенную губу. Глаза его впились в лиф ее серого платья.

— Мой па с нетерпением ждет вас, потому что вы должны ему деньги, — сообщил он с радостным видом. — Он говорит, что вы должны приехать в Монкрифф и что все должно быть готово для уплаты.

Она сглотнула.

— Что должно быть готово?

— Свадьба.

Теперь страх охватил ее с ног до головы; Керри попятилась и в отчаянии огляделась в поисках выхода. Но Чарлз, похоже, понял, что она собирается сделать, и пошел за ней.

— Вы не можете убежать, потому что я должен отвезти вас в Монкрифф. Мой па говорит, что мы поженимся. — Он неотвратимо надвигался на нее.

Керри вскинула руку:

— Прошу вас, сэр…

Он удивительно проворно схватил ее за руку, прежде чем она успела ее отдернуть.

— Я буду разделять с вами ложе, — произнес он и грубо притянул ее к себе, ощупывая рукой ее тело и пытаясь поцеловать.

Ей стало противно до тошноты, и она вывернулась из его рук.

— Пожалуйста! — взмолилась она, отскакивая от него.

— Вы должны поехать со мной! — Голос его изменился — теперь в нем звучала угроза, — и тут он снова рванулся к ней.

Керри выбежала из огорода — и сжалась, услышав смех Чарлза. Думай! — вопил ее разум.

— Это что — такая игра? — крикнул он ей вслед.

Пистолет. Он в сумке, которую она уже упаковала. Она опрометью бросилась к дому. Но Чарлз схватил ее сзади и швырнул на землю.

— Мне нравится эта игра, — засмеялся он и грубо уткнулся носом ей в шею, прижав руку к ее груди.

Керри оттолкнула его, удивив их обоих своей силой. Толчок застал его врасплох; она перекатилась на бок и снова оттолкнула его изо всех сил, прежде чем он успел ее схватить. Но у Чарлза было такое выражение лица, что кровь ее застыла, а он быстро схватил ее за лодыжку и, больно опрокинув на спину, навалился на нее. Губы его были повсюду, руки рвали ее одежду. Отчаяние придало Керри сил, она лупила его по плечам, рвала на нем волосы, кусалась и царапалась. Однако он не обращал на это внимания до тех пор, пока ей не удалось поднять ногу и сильно ударить его коленкой в пах.

Чарлз взвыл от боли и скатился с нее, прижав руки к больному месту. А Керри вскочила с земли и помчалась со всей быстротой, на какую были способны ее ноги, домой, к оружию. Она перелетела через порог, промчалась по узкому коридору и, круто повернув на бегу, бросилась к своей спальне. Сумка лежала на кровати; Керри подскочила к ней, проклиная себя за то, что положила пистолет на самое дно. Каждое клацанье сапог Чарлза, который уверенно шел по коридору к ней, было, как удар молота по сердцу. Она продолжала, бешено рыться в аккуратно упакованных вещах.

Чарлз появился в дверях, когда ее пальцы нащупали, наконец, холодный стальной ствол.

— Вы не должны убегать от меня! — взревел он. Керри неловко взяла пистолет в руку и повернулась, направив длинный ствол прямо в грудь Чарлзу; но рука у нее так дрожала, что оружие ходило ходуном. Чарлз шагнул через порог, глаза его сверкали, и она увидела, что в руке он сжимал большой камень. У нее перехватило дыхание. «Матерь Божья, помоги мне!» — мысленно взмолилась она.

Чарлз посмотрел на ее пистолет и рассмеялся, что никак не соответствовало выражению мрачной решимости на его лице.

— Не будь дурой, — проговорил он и вошел в комнату, — этим меня не остановишь.

Как ему удалось