беспамятства, твоя мать сходит с ума от беспокойства, ты неделями не заглядываешь в книги! И все из-за какой-то нелепой любовной ссоры…

— Иисусе, ты действительно хочешь, чтобы тебе сломали нос! — процедил Алекс сквозь зубы.

Артур сердито фыркнул, а Алекс поднес к губам бокал. Он не может рассказать Артуру, что на самом деле произошло между ним и Лорен. Нет, уж лучше так. Полная апатия ко всему лучше того ада, сквозь который его провела эта женщина. И до сих пор ведет.

Артур вздохнул и отвернулся.

— Твоя жалость к себе — это… — Вдруг Артур осекся, устремив взгляд в противоположный конец залы.

Алекс услышал, как в толпе пронесся шепот, и взглянул в том же направлении.

Сердце его замерло. Дыхание остановилось. В залу вплыла Лорен под руку с его двоюродным братом Дэвидом Уэстфоллом. Проклятие! Как она хороша! Платье из золотистого шифона придавало ее коже какой-то особый блеск. Густые каштановые волосы были зачесаны кверху и украшены золотой филигранной заколкой.

Шепот становился все громче, и только сейчас Алекс осознал, что появление Лорен вызвало шок. Он знал от тети Пэдди некоторые сплетни, распускаемые леди Уитком о Лорен после того, как он разорвал помолвку с Марлен. Но до этого момента он не понимал, насколько осложнилось положение.

— Бог мой, — сказал Алекс, оглядываясь.

Все взоры были устремлены на Лорен, в то время как она оглядывала собравшихся, пока ее сапфировые глаза не остановились на нем. Сердце Алекса бешено забилось, словно предостерегая его, но он не мог отвести от нее глаз. Она тоже пристально смотрела на него, и он с трудом сдерживал желание подойти к ней.

Однако он не знал, что она здесь делает, и в данный момент ему было на это наплевать. Она погубила его жизнь всего за одно утро. Он поставил бокал, пробрался сквозь толпу и пошел искать свой экипаж.

Похандрив несколько дней и выплакав все слезы, Лорен решила заняться более приятными вещами и, пустив в ход всю свою изобретательность, подумала, что самый лучший способ приободриться — это отвезти в больницу ящик варенья.

Последние дни она жила словно в аду. Даже не с кем было поговорить, если, конечно, не считать Дэвиса, но до этого она еще не дошла. Пол почти не бывал дома, поскольку до закрытия парламентской сессии оставались считанные дни.

Роберт Пиль, секретарь министерства внутренних дел, который провел через палату общин законопроект о правах католиков, вскружил Полу голову. За завтраком Пол взволнованно рассказывал, что в один из дней ходил за Пилем буквально по пятам.

У Пола нашлась причина для возвращения в Лондон, зато Лорен здесь потерпела полное фиаско. Вот уже несколько дней, начиная с бала у Харрисов в честь закрытия сезона, она никак не могла найти возможность поговорить с Алексом. Она никогда не забудет, как он изменился в лице, когда увидел ее в переполненной зале. Он взглянул на нее с отвращением, прежде чем повернуться и выйти из залы. Это задело ее за живое, и весь остаток вечера она страдала от того, что он прилюдно унизил ее, не говоря уже о том, что она почувствовала себя парией.

Ее избегали все.

Леди Притчит, чье презрение к Лорен приобрело ужасающие размеры, оказавшись на одном из приемов неподалеку от Лорен, принялась громко объяснять какой-то приятельнице, что леди Уитком возлагает на Лорен вину за то, что леди Марлен не стала герцогиней. Иностранная распутница — вот как назвала ее леди Притчит. Приятельница густо покраснела, когда эта старая перечница добавила, что подобное поведение если и допустимо, то лишь на континенте, но никак не в Лондоне. Вечерний чай у миссис Кларк оказался не меньшим кошмаром, размышляла Лорен, набивая ящик банками с вареньем. Веселая вдовушка приехала к ней сама и пригласила в гости, очевидно, из благородных побуждений, пытаясь хоть как-то смягчить слухи, ходившие о Лорен. Лорен не хотелось идти к миссис Кларк, но Пол решил, что та, возможно, чем-то поможет сестре.

И Лорен поехала, несмотря на самые дурные предчувствия. Она стояла в вестибюле, нервно возилась со своим ридикюлем, пытаясь собраться с духом и войти в гостиную, битком набитую дамами. К ее великому удивлению, он приехал в качестве сопровождающего леди Пэддингтон. Он посмотрел мимо Лорен, как если бы ее вообще не существовало. Пока она в отчаянии пыталась обрести дар речи, он простился с теткой, повернулся и вышел. Она все еще смотрела ему вслед, когда леди Пэддингтон обратилась к ней с приветствием, хоть и не очень радушно, но без явного презрения, написанного на лицах остальных дам.

Лорен мысленно перенеслась на прием у Харрисов — Пол настоял, чтобы она поехала туда с ним. Господи, это было полное крушение! За исключением довольно резкого замечания в адрес лорда Брекенриджа, который схватил ее за руку и пьяным голосом заявил, что теперь ее считают обольстительницей, Лорен за весь вечер не проронила ни слова. Все избегали ее словно прокаженную, она остро чувствовала, что о ней шепчутся и ее присутствие нежелательно.

Особенно для Алекса. Ее попытка заговорить с ним кончилась для нее изгнанием из общества. К несчастью, она застала его врасплох, подойдя сзади и прикоснувшись к его руке. Он подскочил чуть ли не на два фута, прежде чем обернуться; и когда увидел ее, побледнел. Это заметили все в радиусе десяти футов и устремили на них взгляды, напрягая слух, чтобы услышать беседу герцога Сазерленда и женщины, из-за которой, по слухам, он разорвал помолвку.

— Добрый вечер, ваша милость, — пробормотала она, внезапно утратив способность трезво мыслить. В его изумрудных глазах полыхнул гнев, он стиснул зубы и огляделся. Но она не могла упустить представившуюся возможность. — Я надеялась… Мне нужно поговорить с вами, Алекс, — прошептала она; сердце ее гулко стучало.

— Вы разве не видите? Я занят, — холодно отозвался он и, повернувшись к ней спиной, очаровательно улыбнулся своей белокурой спутнице.

Это был сокрушительный удар. Вплоть до этого момента Лорен полагала, что самое трудное из всего, что ей пришлось пережить, был разрыв с Магнусом. Но как она ошибалась! Оказалось, самое трудное в жизни — это высоко держать голову, когда идешь сквозь толпу изумленных зрителей.

После этого она умоляла Пола вернуться в Роузвуд, но он отказался, и они горячо спорили, а потом заключили сделку. Отличную сделку! Пол уговорил ее попытаться в последний раз, но не в переполненном салоне или бальной зале, где, как объяснил Пол, на карту поставлена гордость Алекса. Единственным подходящим местом, по его мнению, был особняк герцога на Одли-стрит, поскольку совершенно очевидно, что в обозримом будущем герцог к ней не придет.

Скрепя сердце Лорен согласилась, хотя план брата казался ей неосуществимым. Просто ей отчаянно хотелось покончить с этим безумием раз и навсегда. Она отправилась на Одли-стрит и убедилась, что ее решимость вмиг испарилась, стоило ей увидеть его в окне. Последующие попытки тоже не удались. Каждый день ровно в три часа она проходила мимо его дома. И каждый день ее выводила из равновесия его голова, виднеющаяся в окне.

С этим запутанным делом пора кончать. Накануне вечером она плакала чуть ли не в сотый раз с тех пор, как вернулась в Лондон. Просто нелепо изо дня в день ходить взад-вперед по Одли-стрит, собираясь с духом, чтобы постучать в эту проклятую дверь! Как будто и без того она мало дала пищи для разговоров! Она злилась на себя за малодушие и устала от слез. Она просто обязана сделать все, чтобы увидеть его, и после этого немедля вернуться в Роузвуд. На ее извинения он ответит ненавистью.

Отправляться на Одли-стрит было еще слишком рано, и она решила отвезти пока в больницу варенье. Они будут ей рады — они рады всем, кто находит время их навестить. По крайней мере это отвлечет ее от собственных горестных мыслей.

Ханна Кристиан, щедрая патронесса больницы на Хэддингтон-роуд, посещала это заведение каждую третью пятницу месяца. И всегда действовала по одному и тому же плану: выслушивала сетования миссис Пибоди, читала еженедельную газету мистеру Кройхиллу и навещала вновь поступивших. Сейчас, закончив