видения ни свет, ни заря. Вы мне чудитесь, милое создание, или как? Вы агитатор? И за какую же партию вы агитируете?

Тут Татьяна Павловна всхлипнула и ушла дохохатывать в глубь квартиры.

– Мне нужна Надя! – слабо крикнул визитер странным бесполым голосом. – Я Жека. Мне назначено.

– Дочь моя, ну ты докатилась! – Мама неожиданно распахнула двери в ее комнату. – Где ты это взяла?

– Меня пригласили на тусовку с олигархами, – то ли стесняясь, то ли гордясь, заявила Надя и проворно вылезла из-под одеяла.

– Это олигарх? – Мама подняла выщипанные брови и выглянула в коридор. Вся ее фигура излучала высокомерное презрение.

Издалека доносилось обиженное шуршание и что-то брякало.

– Да уж. – Мама с высоты своего немаленького роста следила за траекторией передвижения пришельца по квартире. – Вот горе-то в семье.

В чьей именно семье горе, она не уточнила.

«Горе» оскорбленно прошествовало в комнату, и тут Надя растерялась. Определить половую принадлежность Жеки не представлялось возможным, поэтому было совершенно непонятно, стесняться ли короткой ночнушки или по-свойски переодеться.

– Здравствуйте, я Жека.

– Очень, очень приятно. Вика говорила. – Наде было ужасно неловко за маму. И если учесть, что Жеке предстояло привести ее в порядок, то ссориться с ней или с ним было бы крайне недальновидно.

– Тогда так. Вы не завтракали?

– Нет. – Надя не только не завтракала, но еще и не умывалась и не посещала удобства.

– Тогда даю вам на все полчаса. Я подожду. Потом будем делать лицо и все остальное. Я пока подготовлюсь.

Надя уложилась за пятнадцать минут. Аппетита у нее не было, и наличие в ее комнате постороннего без должного присмотра весьма и весьма волновало. Причем не только Надежду, но и маму, которая довольно громко рассказывала чудовищно нелепые истории из жизни про мошенников и аферистов. Потом Татьяне Павловне надоело запугивать гостя страшилками собственного сочинения, и она перешла к делу:

– А вы какого полу, собственно?

Надю этот вопрос тоже некоторым образом беспокоил, но, в отличие от незакомплексованной мамы, она его задать стеснялась.

– Разве это имеет значение?

– Я бы предпочла, чтобы к моей дочери ходили мужчины.

– Я не возражаю. Пусть ходят. – Сдавать позиции без боя было не в Жекиных правилах.

Надю пол визажиста не волновал до тех пор, пока не выяснилось, что ей придется раздеваться.

– А-а-а-а… мэ-э-э-э-э-э, – заволновалась она. – Может, не надо?

– У нас времени в обрез. Вы собираетесь идти вот таким веслом? Унисекс сейчас не в моде.

Надя сдалась. Ей хотелось соответствовать моде, олигарху и моменту. Плевать ей на них на всех. Плевать. Но для того, чтобы плюнуть, нужно быть если не выше, то хотя бы на уровне.

Вика знала, кого присылать. Надюша преобразилась до неузнаваемости. Она и не подозревала, что макияж и нормальная прическа могут сделать из нее человека. Нет, даже не человека, а королеву.

Конечный результат потряс не только Надежду, но и Татьяну Павловну.

– Ой, боже мой, – грудным голосом протянула она и схватилась за сердце. – До чего дошел прогресс. Накладные ресницы, ногти, сиськи и полкило пудры могут сделать из цыпленка по рубль семьдесят пять рождественскую индейку. Жека, беру свои слова обратно. Заходите еще. Кстати, а можно из меня сделать еще большую красавицу, чем я есть?

– Совершенство в усовершенствовании не нуждается, – обкомплиментил маму добрый «фей».

Расстались они друзьями.

Еще с полчаса Надя моталась по квартире, заглядывая во все зеркала и отражающие поверхности. Очень хотелось запечатлеть свой образ на память, так как логика подсказывала, что второй раз зазвать визажиста не хватит финансов.

– Смотри, Синдерелла, – слегка охладила ее пыл мама, – чтобы в полночь клей не превратился в тыкву, а то принца кондрашка хватит: вся красота вместе с бюстом облетит, как старый клен. Вообще мужчину надо брать естеством, а не химией.

– Я никого не собираюсь брать, – расстроилась Надя. Ей так хотелось торжества, но напоминание о том, что все это не ее, фикция, мешало наслаждаться своим новым обликом.

– Плохо, что не собираешься. Когда еще тебя в банку с олигархами запустят. Эх, взяли бы меня, я б там шороху навела, – мечтательно протянула Татьяна Павловна.

– Не сомневаюсь, – скривилась Надежда. – Поэтому и не берем.

– Не хами матери, прынцесса, – поджала губы королева-мать. – Ты еще пока живешь на моей жилплощади. И никакой олигарх на тебя не позарился. Даже если и позарится, могу себе представить, какое его ждет разочарование, когда ты начнешь все по порядку от себя отстегивать. Зубы на полку, деревянную ногу в угол, парик на…