– Юль, потом, ладно? Обязательно куда-нибудь съездим, – оправдывался он. – Сейчас никак. Ты не обижаешься?
Юлька, втайне надеявшаяся, что любимый в качестве свадебного подарка преподнесет ей конвертик с билетами в какую-нибудь экзотическую страну, лишь невнятно ободряюще промычала, скрыв разочарование. Всю ночь она крутилась, взвешивая и всесторонне обдумывая сложившуюся ситуацию, но к утру утешилась, живенько нарисовав в уме смачную картину предшествующих романтической поездке хлопот: получение паспортов, виз, неведомые прививки и сбор чемоданов.
«Да ну ее, эту Бразилию!» – с чувством чмокнула она посапывающего Сергея и сладко уснула. Ей снился пестрый карнавал и бегающий в толпе загранпаспорт, сварливым голосом государственного служащего перечисляющий какие-то непонятные пункты чудовищно длинной анкеты, серой лентой извивавшейся у него в руках. Потом ей приснилось голубое море, и она перестала судорожно перебирать ногами, гоняясь в своем кошмаре за неуловимым паспортом.
Переезд Тамары Антоновны на отдельную жилплощадь был намечен на ближайший месяц. Все упиралось в то, что свекровь соглашалась на любое жилье, лишь бы не мешать молодым, а Сергей желал лично выбрать квартиру для матери. Именно из-за его занятости просмотр нового жилья постоянно откладывался. Тамара Антоновна тихой мышью металась по квартире, стараясь не попадаться на глаза Юльке и приводя последнюю в состояние исступления своей безоговорочной покорностью и желанием услужить. Юлька в ужасе ждала момента, когда придется объявить «бабушке» о беременности. Представляя ее щенячий восторг и слезы в блеклых старческих глазах, Юльке хотелось немедленно собрать вещи и бежать куда глаза глядят. Живота видно не было, но Анька ее предупредила, что скоро попрет как на дрожжах.
«Рано или поздно все равно придется сказать Тамаре Антоновне о грядущем прибавлении в семействе, но лучше поздно», – рассуждала Юлька, крутясь перед зеркалом.
На учет она все-таки встала. Пройдя проторенным путем, она сразу купила номерок в регистратуре, переоделась и покорно села читать книжку в самом конце длинной очереди, стараясь не отвлекаться на эпизодические скандалы у двери кабинета, периодически перераставшие в небольшие потасовки.
Доктор показалась Юльке усталой, равнодушной и не очень профессиональной. Никаких особых рекомендаций она не дала, перечислив дежурный список витаминов, анализов и назначив новое свидание через три недели. Если в этой районной консультации так безответственно относятся к ее последнему шансу, то, может, действительно стоит наблюдаться в дорогой клинике, думалось Юльке, пока она натягивала колготки, стоя на ледяном полу.
– А я смогу сама родить или нет? – рискнула она пошевелить безучастную докторшу, торопливо черкавшую что-то в ее карточке.
– Почему нет? – спокойно сказала та, не поднимая глаз. – Только рановато вы про роды заговорили. Вам еще носить и носить.
– А мне вот в клинике сказали, что я вообще не могла забеременеть, – опять пристала к ней Юлька, пытаясь выведать хоть какие-то подробности о своем состоянии.
– Ну, раз забеременели, значит, могли, – безапелляционно парировала докторша.
Ответить на это было нечего.
– А если у меня будет угроза? – неуверенно спросила Юлька, наслушавшаяся за время сидения в очереди всяких ужасов. – Мне «Скорую» вызывать? И как она выглядит?
Врач наконец подняла голову и раздраженно посмотрела на доставучую пациентку:
– Кто? «Скорая»?
– Нет, угроза. – Юлька чувствовала себя абсолютной дурой.
– Не забивайте голову ерундой и поменьше думайте о проблемах. До свиданья.
Юлька захлопнула рот, торопливо сгребла со стола карту с кучкой листочков и попятилась к дверям.
Сев у гардероба, она попыталась изучить записи, занесенные в ее новый документ, но так и не смогла расшифровать хитросплетения фиолетовых чернил. Разборчиво написано было только то, что она и так знала: зачатие произошло в октябре. Эта карта подтверждала Юлькино новое положение – будущая мать, но сама процедура выдачи оказалась вовсе не возвышенной и не праздничной. Уходила она с четким ощущением, что оторвала от дела страшно занятого человека.
Вечером она долго думала, рассказывать ли Сергею о своей обиде на врача, и решила, что ему эта тема может не понравиться. Сергей сам уловил Юлькину внутреннюю скукоженность и начал допытываться, что случилось. Она с облегчением вывалила на него все подробности и страшно обрадовалась, когда он, пытаясь вжиться в образ отца, потребовал карту на ревизию.
– Сейчас разберемся. – Он потер руки и приготовился. Молодая жена бродила по квартире, пытаясь вспомнить, куда дела документ, который велено было носить всегда с собой и ни в коем случае не терять.
Пришлось идти к свекрови.
– Тамара Антоновна, – проблеяла Юлька, засовывая голову в комнату свекрови. – Я тут папочку потеряла, синенькую, в ней документы были важные…
– На кухне лежит какая-то, на холодильнике, – огорошила ее Тамара Антоновна.
«Интересно, я что, пьяная была? – недоумевала Юлька, шаря рукой по крышке холодильника. – Когда и, главное, зачем я ее туда запихнула?»
Сергей, не дождавшись конца поисков, начал смотреть какой-то фильм и под кошмарную канонаду телевизионных суперменов умудрился сладко заснуть.
Медовый месяц, длившийся ровно одну неделю, Юлька провела с Тамарой Антоновной. Свекровь, видимо, по причине надвигающегося переезда, ходила смурная и скучная. А Юльке было так плохо, что всю эту неделю она провалялась на диване, поедая сухарики и соленый крекер. Токсикоз проехал по ней асфальтовым катком, сминая волю и желания. Ей было на все наплевать. Организм мутило, и любое резкое движение порождало бурную и продолжительную реакцию. Чтобы не вызвать у свекрови лишних подозрений, Юлька старалась бегать «потошнить» только в исключительных случаях. На работу она вышла
