вам инструкции.

— Хорошо, миссис, — ответил он серьезно.

— Вы не хотите узнать мое имя? — спросила она.

— Хочу, — улыбнулся он.

Эта его постоянная улыбка задела ее за живое, и она опять вспыхнула.

— Меня зовут мисс Хортон! — резко сказала она. — А как ваше имя, молодой человек?

— Тим Мелвил.

— Значит, увидимся завтра, мистер Мелвил. До свидания и спасибо.

— Пока, — сказал он, улыбаясь.

Когда она поднялась наверх и обернулась посмотреть во двор миссис Паркер, его уже не было. Коктейля тоже не было, последние капли пролились, когда она в рассеянности перевернула бокал, спеша укрыться от этого невинного синего взгляда.

Прибрежный отель был очень популярным среди местных жителей. Люди стекались сюда со всех концов огромного, расползшегося пригорода. Здесь подавали прекрасное пиво, хорошо охлажденное, было просторно, но каковы бы ни были причины популярности этого места, в нем всегда, когда он был открыт, царило веселье. В здании было несколько этажей, стены покрыты белой штукатуркой, по фасаду шли арки. До океана было не более полумили. Вид из отеля был великолепный — один из красивейших на западном побережье. Внизу находился пляж для серфинга. Большинство посетителей располагалось на открытой длинной веранде, которая во второй половине дня оказывалась в глубокой тени. И в жаркий вечер здесь было приятно посидеть и выпить. Солнце заходило за горы позади отеля, а впереди сверкал Тихий океан, откуда дул легкий бриз.

Рон Мелвил стоял на веранде с двумя приятелями и посматривал то на берег внизу, то на часы. Тим опаздывал. Было уже почти восемь часов, а он должен был придти самое позднее в шесть тридцать. Рон больше сердился, чем нервничал. Долгие годы научили его, что нервничать из-за Тима это верный путь к сердечному приступу.

Наступили короткие сиднейские сумерки, и сосны, окаймляющие прогулочную аллею у берега, стали из темно-зеленых черными. Начинался прилив, волны прибоя с шумом набегали на берег уже гораздо выше полосы пляжа, а тени становились все длиннее, уходя к самой воде. Автобусы, спускаясь с горы, шли вдоль парка и останавливались далеко внизу. Рон увидел, как один из них, взвизгнув, остановился. Он оглядел выходящих пассажиров, ища светлую голову Тима. Рон ее заметил и сразу же отвернулся.

— Там Тим приехал, так что я пойду и закажу ему пива. Еще пройдемся разок? — спросил он небрежно.

Когда он вышел опять, уже зажгли уличные фонари, а Тим стоял и улыбался приятелям Рона.

— Хэлло, пап, — сказал он Рону, улыбаясь.

— Добрый день, приятель, где это ты был? — спросил сердито отец.

— Мне пришлось докончить работу. Гарри не хотел возвращаться в понедельник.

— Ладно, сверхурочные не повредят.

— А у меня еще одна работа, — важно сказал Тим, взяв из рук отца стакан с пивом и опорожнив его одним глотком. — Здорово. Можно мне еще, пап?

— Через минутку. Какая еще работа?

— А, это… Леди, соседка, хочет, чтобы я у нее постриг завтра траву.

— Чья соседка?

— Соседка, где мы сегодня работали. Кели Кампбел фыркнул:

— Ты спросил, где траву подстригать, Тим? Внутри или снаружи?

— Заткнись, Кели, — огрызнулся Рон. — Ты знаешь, Тим не понимает таких шуток.

— Ее трава стала слишком длинной и ее надо постригать, — объяснил Тим.

— Ты согласился? — спросил Рон.

— Да, пойду завтра утром. Она сказала, что заплатит мне, и я подумал, что ты не будешь против.

Рон посмотрел на красивое лицо Тима и усмехнулся. Если у этой леди есть какие-то соображения на его счет, то пять минут с Тимом живо ее отрезвят. Ничего не охлаждало их пыл так быстро, как открытие, что у Тима не все дома. А если и это их не обескураживало, то они скоро убеждались, что соблазнять Тима — пустой номер, так как он понятия не имел, чего от него хотят. Рон научил сына давать тягу, как только он заметит, что женщина проявляет слишком большую настойчивость в его адрес. Тим легко постиг эту науку — он вообще боялся всего.

— Можно мне еще пива, пап? — снова попросил Тим.

— Хорошо, сынок. Пойди и попроси у Флори еще кружечку. Думаю, ты ее заработал.

Мелвилы, отец и сын, ушли из Прибрежного около девяти и быстро миновали ряды ярко освещенных молочных баров, игровых кафе и винных лавок на дальнем конце парка. Рон проворно провел сына через две улицы, стараясь срезать дорогу, чтобы миновать болтающихся там проституток: они слишком возбуждались при виде Тима.

Дом Мелвилов находился на Серф Стрит, но не в том шикарном квартале, где жил жокей Нобби Кларк. Они легко забрались по невероятно крутому склону, даже не запыхавшись, так как оба работали строителями и были в прекрасной физической форме. Перевалив на другую сторону и спустившись в небольшую долину, которая лежала между двумя холмами, они свернули в боковую калитку обычного кирпичного дома на две семьи.

Женская часть семьи Мелвилов давно уже пообедала, но когда Рон и Тим вошли в заднюю дверь, Эсме Мелвил вышла из гостиной и встретила их на кухне.

— Ваш обед уже испортился, — сказала она без особого возмущения.

— Ладно, Эс, ты всегда так говоришь, — улыбнулся Рон, садясь за кухонный стол, где все еще было накрыто для него и Тима. — Чего поесть?

— Как будто тебе не все равно, когда ты нальешься пивом, — ответила Эсме. — Сегодня же пятница, отец. А что ты всегда ешь в пятницу? У меня рыба и чипсы, как всегда.

— Ой, здорово. Рыба и чипсы, — воскликнул Тим, просияв. — Мам, я люблю рыбу и чипсы!

Мать нежно посмотрела на него и слегка потрепала его густые волосы. Это было ее единственным проявлением нежности. Что бы я тебе ни дала, милый, — подумала она, — ты все равно скажешь, что это твое любимое.

Она поставила полные тарелки жирной рыбы и жареной картошки перед каждым из мужчин и ушла назад в гостиную. Там по телевизору шла уже уйму раз повторявшаяся картина под названием «Коронейшен Стрит». Картина была из жизни английского рабочего класса, и Эсме обожала ее. Она, бывало, смотрела ее и думала о своем хорошем большом доме и саде, о хорошей погоде, о теннисе и пляже и от всего сердца жалела обитателей Коронейшен Стрит. Если уж быть рабочим, то жить надо только в Австралии, думала она.

Тим не сказал ни отцу, ни матери, о том, что ел сэндвич с экскрементами, потому что он совсем забыл об этом. Отец с сыном покончили с рыбой и картошкой, оставили пустые тарелки на столе и пошли в гостиную.

— Послушай, Эс, время для крикетных новостей, — сказал Рон, переключая канал.

Его жена вздохнула:

— Жаль, что ты не задержался подольше, я могла бы досмотреть картину с Джоан Крофорд, а то все этот спорт, да спорт!

— Ну, дорогуша моя, если Тим получит за сверхурочную работу, куплю я тебе телевизор. Будет твой собственный, пообещал Рон, сбрасывая ботинки и вытягиваясь во весь рост на диване. — Где Дони?

— А с каким-то парнем, наверное.

— Кто на этот раз?

— Черт те знает, милый. Я о ней никогда не волнуюсь. Слишком она у нас умна, чтобы попасть в неприятности.

Рон смотрел на сына:

— Странные штуки жизнь выкидывает, а Эс? У нас самый красивый парень в Сиднее, а ума в голове ни на грош. Все, что умеет, так это досчитать до десяти и написать свое имя, а Дони, и не стараясь, получит