ты просил срочно, к тому же, уж прости, этот малый — личность настолько серая, неприметная и законопослушная, что искать его весьма не просто. Ориентировочно: группа поселений у Больших Полей. Дэнка, Коссель, Ивен, Девалла. Похоже, твой бродяга устал мотаться по миру и осел где-то там.
— Отлично. Подробнее не нужно, я найду сам, — сказал Кан угрюмо.
На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Кангасск хотел уйти сразу же, так чего терять время?.. Но то ли сонный закат тому виной, то ли что-то еще… но Ученик не сделал и шага. Фрил задумчиво посмотрел на него — и что-то изменилось в лице бывшего советника. Наверное, был миг, когда он увидел перед собой не могущественного наследника миродержцев, а просто седого, раньше времени повзрослевшего парня, который ввязался в темное дело и не очень-то понимает, как быть дальше.
— Куда отправишься? — спросил Галан неожиданно тепло, с участием. Так старший спросил бы растерявшегося младшего. Вечный страх перед потерей магии, который обычно пропитывал каждое слово, обращенное к Кангасску, куда-то исчез.
— В Ивен, — ответил Кангасск, в свою очередь невольно сменив суровый тон на обычный, и даже пояснил: — У меня там друг живет… повидаюсь, и, может быть, разузнаю про Немаана.
— Прямо сейчас? — уточнил бывший советник, хотя потертый костюм Кангасска, а также ожидающая во дворе оседланная чарга и походная сумка, притороченная к ее седлу, говорили сами за себя: Ученик миродержцев планировал поход еще до разговора со своем «осведомителем».
— Да. Прямо сейчас. И так слишком много времени потерял, — с досадой произнес Кан.
— Тогда помогу тебе с трансволо, — пожал плечами Фрил и грустно улыбнулся: — Ивен так Ивен…
Бывший советник благоразумно открыл трансволо вдали от Ивена: на неспокойных территориях, к коим до сих пор относятся Большие Поля, открывать трансволо в стенах поселений крайне не желательно. В лучшем случае вторженец наткнется на запрет — и все время, ушедшее на подготовку трансволо, будет потрачено зря; в худшем случае (если на постоянное поддержание запрета у данного поселения не хватает сил и средств) — на выходе может сработать несколько магических ловушек, простых, но действенных…
Дабы оградить Кангасска от подобных неприятностей, Фрил избрал целью перехода не сам Ивен, а холм неподалеку от города.
…Кан усмехнулся: он помнил этот холм… именно здесь он когда-то привел в исполнение свой безумный план по изгнанию витряника. И здесь же слушал на следующий день хвалебную песнь, что сложила в его честь Охотница Рамуне.
С тех пор много воды утекло в Безымянном Притоке, и Холм у Притока успел запомниться иначе. Для тех, кто отстаивал Ивен в первые годы войны, он навеки останется последней высотой, за которую многие герои сложили голову. И которая пала…
Уже шесть лет как война закончена, а люди все еще приходят сюда — воздать почести погибшим. Многие плачут — кто о сыне или дочери, кто — о родителях и друзьях… Но… порой, утерев слезу, кто-то, грустно улыбнувшись, вспомнит и довоенное время, и Ученика миродержцев — простого парня, совершившего невозможное… Боль потери остра и сейчас затмевает собой все, но пройдет время, много времени — и военные воспоминания потускнеют в памяти последующих поколений, а легенда о победе над витряником будет жить вечно. Справедливо ли?.. никто не ответит…
С этого холма, как помнил Кангасск, открывался прекрасный вид на город, но сейчас Ученик усомнился в том, что видит: Ивен было не узнать…
Во-первых, он стал в три раза меньше. Война смела большинство домов, оставив от них обломки стен, торчащие из снега, словно гнилые зубы, и сеть разбитых каменных дорожек. Во-вторых, центральная часть города, обросшая внушительными стенами, лабиринтом перегородок, лестниц, мостиков, ощетинившаяся шипами и смотровыми башенками, превратилась в единый, невообразимо уродливый форт. Со времен окончания войны домов за стенами этого форта, напоминающего стальной муравейник, было построено всего двенадцать, да и те неизменно следовали «архитектуре страха».
Больше всего современный Ивен походил на отмеченного аноком меллеосом воина; все это нагромождение стен и укреплений как раз неприятно напоминало вздувшиеся, бесформенные рубцы, какие оставляет панацея…
Стальной гигант бдил: то и дело глаза винтовок Сэслера бликовали на башнях; закат, отраженный ими, превращался в дьявольские красные огоньки…
«Пойдем, Эанна, — ласково произнес Кан, устраиваясь в седле. — Покажемся местным стражам… — и добавил с тихой усмешкой: — Может, узнает кто…»
Подросший котенок послушно зашагал к городским воротам, прямо по глубокому снегу. Вздумай Кангасск пройтись по таким сугробам в сапогах, неизменно проваливался бы на каждом шагу. Мягкие же лапы чарги и здесь ступали мягко.
Стоило выйти из-за холма, как на одинокого путника, что ехал верхом на чарге, уставились эти дьявольские огоньки, все, как один.
Вскоре послышался скрип открываемых ворот. Из их темной пасти на утоптанную снежную площадку у стен вышел всего один человек.
Ветер трепал его Охотничий плащ; винтовка Сэслера с зачехленными линзами висела на ремне за спиной; в ножнах на поясе покоилась пара мечей; черная повязка закрывала левый глаз…
…Кангасск узнал бы этого человека, где угодно. Просто почувствовал бы…
Флавус Бриан.
Он сильно изменился. Стал старше, выше, крепче. Внешне он теперь сильно напоминал своего отца, Смарагда, хотя, если поставить их рядом, Флавус все равно выглядел бы рядом с отцом маленьким и щуплым… Но обманываться не следовало: это опытный воин. Умелый, бесстрашный… опасный… Много ли в нем осталось от того мечтательного мальчишки, которого Кангасск помнил?..
Спешившись, Ученик шагнул навстречу старому другу. Волнение всегда мешает гадальщику ясно «видеть», и сейчас Кангасск не знал, чего ожидать и мог лишь надеяться на то, что их с Флавусом дружба выдержала испытание временем.
…Флавус узнал его, узнал еще тогда, когда приник к глазу винтовки, чтобы разглядеть одинокого путника, неспешно приближавшегося к воротам верхом на рыжей чарге. Узнал… но самому себе не поверил сначала… Слишком много времени разделяло его и Кангасска Дэлэмэра. И не только времени…
Семь лет войны, шесть лет мира — целая пропасть. Сам Флавус разительно изменился за эти годы, многое пережил, многое потерял. Наивный паренек, мечтавший разгадать тайну Кулдагана, и — Охотник первого уровня, командир Ивенского ополчения, герой войны, Смотрящий — неужели это не разные люди?.. Флавус с трудом верил в это… потому даже предположить не пытался, как с той поры мог измениться Кангасск Дэлэмэр. Все известия о наследнике миродержцев, что долетали до Ивена, зачастую походили на легенды и небылицы. Новый бессмертный. Человек, вернувший Омнису магию, а своим учителям — сына, Макса Милиана Ворона… Простой кулдаганский парень взлетел за четырнадцать лет так высоко, что для Флавуса превратился в миф. И вот он здесь…
Белоснежно-седой. Со шрамом на лице — обычным шрамом, ровным и четким: этой раны точно не касалась панацея… А взгляд все тот же. Невероятно… словно всех этих лет и не было!.. словно он просто взял и шагнул в сегодняшний день, миновав их…
— Кангасск! — опомнившись, радостно произнес Флавус. — Здравствуй, старый друг!
— Здравствуй, Флавус, — улыбнулся в ответ Кан и крепко обнял повзрослевшего Бриана.
— По всем правилам, я должен задать тебе десяток вопросов, прежде чем впустить тебя в город, — отстранившись, произнес Охотник. — Но не буду. И так вижу, что это ты. Пошли… — он расхохотался. — С главой местного ополчения спорить никто не будет, — и махнул рукой, сделав своим людям знак открыть
