было в порядке. Мы проводили уйму времени вместе, как я могла не заметить, что его что-то беспокоит? К тому же Америка, похоже, знала, в чем дело, а я нет.

Мое дыхание успокоилось, веки отяжелели, и я уснула. Когда я снова открыла глаза, за окном уже стемнело. Из гостиной доносились приглушенные голоса, в том числе и глубокий — Трэвиса. Я на цыпочках пошла по коридору, но услышала свое имя и замерла.

— Трэв, Эбби все понимает, — сказал Шепли. — Не мучай себя.

— Вы и так вместе идете на вечеринку для пар. Почему бы не пригласить ее на свидание? — спросила Америка.

Я напряглась, ожидая его ответа.

— Я не встречаться с ней хочу, а быть рядом. Она… особенная.

— Особенная? Каким образом? — раздраженно спросила Америка.

— Ее не отпугивает моя сволочная натура, а это как глоток свежего воздуха. Но, Мерик, ты сама сказала. Я совершенно не ее типаж. Между нами… все совсем иначе.

— Ты намного ближе к ее типажу, чем сам думаешь.

Я потихоньку стала пятиться, но тут под ногами скрипнули деревянные полы. Тогда я дотянулась до двери, захлопнула ее и прошла по коридору.

— Привет, Эбби, — широко улыбаясь, сказала Америка. — Ну как, вздремнула часок?

— Пять часов проспала. Скорее похоже на кому.

Трэвис несколько секунд смотрел на меня, а потом, когда я улыбнулась, подошел, взял за руку и повел по коридору в свою спальню. Он захлопнул дверь, и сердце бешено заколотилось в моей груди, готовясь к очередному удару по моему самолюбию.

— Гулька, мне так жаль, извини. — Брови Трэвиса взметнулись. — Я повел себя как придурок.

Увидев в его глазах раскаяние, я слегка расслабилась.

— Не знала, что ты зол на меня.

— Я не на тебя злился. У меня есть идиотская привычка срывать гнев на тех, кто мне дорог. Это никудышное оправдание, знаю, но я действительно хочу извиниться, — сказал он, обнимая меня.

Я прижалась щекой к его груди.

— Так из-за чего ты злился?

— Это не важно. Сейчас меня волнуешь только ты.

Я отслонилась и посмотрела на него.

— Ничего, я могу справиться с твоими вспышками гнева.

Трэвис несколько мгновений изучал мое лицо, а потом на его губах появилась слабая улыбка.

— Даже не знаю, почему ты миришься с моими выходками. Что бы я делал, будь все иначе?..

От Трэвиса шел запах сигарет и ментола. Я посмотрела на его губы, и все мое тело откликнулось на такую близость между нами. Лицо Трэвиса изменилось, дыхание стало прерывистым — он тоже это заметил.

Между нами оставались считаные дюймы, когда вдруг запищал его телефон. Трэвис вздохнул и достал мобильник из кармана.

— Да. Хоффман? Ну и ну!.. Хорошо. Дело — пустяк. У Джефферсона? — Трэвис посмотрел на меня и подмигнул. — Мы приедем. — Он отключился и взял меня за руку. — Идем со мной. — Трэвис потянул меня по коридору. — Звонил Адам, — сказал он Шепли. — Брэди Хоффман будет в комплексе имени Джефферсона через полтора часа.

Шепли кивнул, встал с дивана, извлек из кармана мобильник, быстро набрал сообщение и разослал ограниченному кругу лиц — тем, кто знал про арену. Около десятка его знакомых напишут еще десяти, в итоге все заинтересованные лица узнают, где на этот раз состоится бой.

— Поторапливайся! — Америка улыбнулась. — Нам лучше привести себя в порядок.

Напряжение в квартире смешалось с оживленностью. Казалось, Трэвиса все предстоящее не волновало. Он непринужденно обулся, надел белую майку, будто шел по обыденному поручению.

Америка с хмурым видом довела меня до комнаты Трэвиса.

— Эбби, тебе надо переодеться. Ты не можешь пойти на бой вот так.

— В прошлый раз я была в кардигане, и ты не возражала! — возмутилась я.

— В прошлый раз я не думала, что ты и вправду пойдешь, — ответила подруга и бросила мне вещи. — Вот, надень это.

— Ни за что!

— Идемте уже! — позвал из гостиной Шепли.

— Поторопись! — прикрикнула на меня Америка, убегая в его комнату.

Я натянула на себя желтый топ с бретелькой через шею и глубоким вырезом и узкие джинсы с низкой талией, которые мне дала Америка. Затем обула туфли на каблуке, наспех причесалась и заторопилась по коридору.

Америка вышла из своей спальни в коротком зеленом платьице с завышенной талией и туфлях в тон. Когда мы завернули за угол, Трэвис и Шепли стояли у дверей.

— Черт побери! — Трэвис разинул рот. — Ты хочешь убить меня? Гулька, тебе придется переодеться.

— Что? — спросила я, осматривая себя.

Америка уперлась руками в бока.

— Она просто милашка. Трэв, оставь ее в покое!

Трэвис взял меня за руку и повел по коридору.

— Надень футболку… и кеды. Что-нибудь удобное.

— Что? Зачем?

— Затем, что иначе вместо Хоффмана я буду беспокоиться о том, что кто-то заглядывается на твою грудь, — сказал Трэвис, останавливаясь у двери.

— Мне казалось, тебе все равно, кто и что думает.

— Голубка, это совсем другое дело. — Трэвис опустил глаза на мою грудь, а потом снова посмотрел на меня. — Ты не можешь пойти на бой в таком виде, поэтому, пожалуйста… я прошу, переоденься, — заикаясь, произнес он, заталкивая меня в спальню и закрывая за мной дверь.

— Трэвис! — закричала я.

А потом сбросила туфли, натянула «конверсы», избавилась от топа, полетевшего через всю комнату, надела первую попавшуюся хлопчатобумажную футболку, выбежала в гостиную и остановилась в дверном проеме.

— Так лучше? — фыркнула я, завязывая волосы в хвост.

— Да! — с облегчением выдохнул Трэвис. — Идем!

Мы стремительно добежали до стоянки. Я запрыгнула на мотоцикл, Трэвис завел мотор и полетел по дороге, ведущей к университету. В странном предвкушении я обхватила Трэвиса за талию, и по венам от такой спешки побежал адреналин. Трэвис заехал на обочину и припарковал мотоцикл в тени рядом с «Джефферсон либерал артс». Он сдвинул очки на лоб, с улыбкой схватил меня за руку и повел за здание. Остановились мы около открытого окна, расположенного вровень с землей.

Мои глаза округлились, когда я все поняла.

— Издеваешься!

— Это вход для вип-персон. Ты должна увидеть, как люди сюда попадают.

Я покачала головой, а Трэвис просунул ноги в окно и исчез.

Я наклонилась и крикнула в пустоту:

— Трэвис!

— Гулька, спускайся! Свесь сначала ноги, потом я тебя поймаю.

— Ты, черт побери, выжил из ума, если решил, что я прыгну в темноту!

— Я поймаю! Обещаю тебе! А теперь пошевеливай своим задом!

Я вздохнула и приложила руку ко лбу.

— Это безумие!

Я села, подалась вперед так, что мое тело наполовину скрылось в темноте, перевернулась на живот и пальцами стала нащупывать пол. Ждала, что мои ноги коснутся ладоней Трэвиса, но не удержалась и с