— Какой же ты козел!

— Это еще слабо сказано, — отозвался Трэвис, помогая мне сползти со стула.

Мы последовали за Америкой и Шепли до машины, а когда Трэвис попытался схватить меня за руку и повести через стоянку, я вырвалась. Он круто развернулся, а я резко остановилась и отступила назад. Трэвис замер совсем близко от моего лица.

— Мне стоит поцеловать тебя и покончить уже с этим! — закричал он. — Ты ведешь себя нелепо! Я поцеловал тебя в шею, и что теперь?

От Трэвиса разило пивом и сигаретами.

— Трэвис, я тебе не подружка для секса! — Я оттолкнула его.

— Я никогда не говорил про тебя такого! — с неверием потряс он головой. — Мы вместе двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, ты спишь в моей кровати, но в остальное время ведешь себя так, словно не хочешь, чтобы нас видели вместе!

— Я пришла сюда с тобой!

— Гулька, я всегда относился к тебе лишь с уважением.

— Нет, как к собственности, — стояла я на своем. — Ты не имел никакого права отпугивать Итана!

— Ты хоть знаешь, кто такой Итан? — спросил Трэвис.

Когда я помотала головой, он приблизился ко мне.

— А вот я знаю. В прошлом году его арестовали за сексуальное насилие, но обвинения вскоре сняли.

— Так у вас есть кое-что общее. — Я скрестила руки на груди.

Трэвис прищурился, заиграв желваками.

— Не расслышал, ты назвала меня насильником? — ледяным голосом произнес он.

Я поджала губы, зная, что не права, но еще больше заводясь от этого. Похоже, я перегнула палку.

— Нет, я просто ужасно зла на тебя!

— Я выпил, понятно? Твоя кожа была слишком близко. Ты красивая и так восхитительно пахнешь, когда потеешь. Я поцеловал тебя! Извини! Можешь расслабиться!

От его извинения уголки моих губ поползли вверх.

— Значит, ты считаешь меня красивой?

— Ты сногсшибательна, и знаешь об этом, — раздраженно нахмурился он. — Чего улыбаешься?

Я пыталась скрыть радость, но тщетно.

— Да так. Идем.

Трэвис усмехнулся и покачал головой.

— Что?.. Да ты!.. Ты просто заноза в заднице! — закричал он, сердито глядя на меня.

Я по-прежнему улыбалась, и Трэвис в итоге тоже развеселился. Он снова потряс головой и обнял меня за плечи.

— Ты сводишь меня с ума.

Шатаясь, мы переступили через порог квартиры. Я быстро побежала в ванную, чтобы вымыть прокуренные волосы. Когда я вышла из душа, то увидела, что Трэвис принес мне свою футболку и боксерские трусы.

В футболке я без преувеличений утонула, под ней скрылись и трусы. Я рухнула на кровать и вздохнула, с улыбкой вспоминая, что он сказал на стоянке.

Трэвис задержал на мне взгляд, и в груди у меня что-то шевельнулось. Я испытала страстное желание притянуть его лицо и поцеловать в губы, но устояла, несмотря на алкоголь и взбунтовавшиеся гормоны.

— Спокойной ночи, Гулька, — прошептал Трэвис, отворачиваясь.

Я заерзала на постели, не в силах уснуть.

— Трэв?.. — сказала я, придвигаясь к нему и утыкаясь подбородком в плечо.

— Да?

— Я знаю, что пьяная, и мы совсем недавно ужасно поскандалили, но…

— Секса не будет, даже не проси, — сказал он, по-прежнему лежа ко мне спиной.

— Что? Да нет же! — закричала я.

Трэвис засмеялся и повернулся, с нежностью глядя на меня.

— Что тогда, Голубка?

Я вздохнула.

— Это… — сказала я, кладя голову на его грудь, обнимая рукой за талию и прижимаясь так крепко, как только могла.

Трэвис напрягся и поднял руки, не зная, как вести себя.

— Да уж, ты и впрямь пьяна.

— Знаю, — сказала я, слишком захмелевшая, чтобы смущаться.

Трэвис положил одну руку мне на спину, другую — на мокрые волосы, а затем поцеловал в лоб.

— Гулька, ты самая противоречивая женщина, которую я когда-либо встречал.

— Это меньшее, что ты можешь сделать. Ты и так виноват передо мной. Отпугнул единственного парня, подошедшего ко мне за весь вечер.

— Ты про насильника Итана? Да, конечно, я в неоплатном долгу перед тобой!

— Забудь, — сказала я, чувствуя, как внутри нарастает желание поспорить.

Трэвис прижал мою руку к своему животу, чтобы я не убрала ее.

— Я серьезно. Тебе стоит быть осторожнее. Не окажись меня там… даже не буду об этом думать. А ты еще хочешь, чтобы я извинился!

— Нет, не хочу. Не в этом дело.

— Тогда в чем? — спросил он, пытаясь поймать мой взгляд.

Лицо Трэвиса находилось так близко, что я ощущала его дыхание на своих губах.

— Трэвис, я пьяна. — Я нахмурилась. — Это мое единственное оправдание.

— Значит, хочешь, чтобы я обнимал тебя, пока не уснешь?

Я не ответила.

Он переместился, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.

— Мне следовало бы сказать «нет», — проговорил он, сводя брови. — Но ведь я буду ненавидеть себя, если откажу, а ты так больше и не попросишь.

Я прижалась щекой к его груди, а он крепко обнял меня, вздыхая.

— Голубка, тебе не нужно никакое оправдание. Все, что от тебя требуется, это попросить.

Я поморщилась от яркого солнечного света и будильника, звенящего прямо над ухом. Трэвис еще спал, обхватив меня руками и ногами. Я чудом освободила руку и нажала на кнопку будильника, затем посмотрела на Трэвиса. Его лицо находилось совсем близко от моего.

— Боже, — прошептала я, удивляясь, как нам удалось так переплестись.

Я затаила дыхание, пытаясь выскользнуть из крепких объятий.

— Гулька, прекрати. Я сплю, — пробормотал Трэвис, прижимая меня к себе.

После нескольких попыток мне все же удалось высвободиться, и я села на край кровати, глядя на полуобнаженное тело Трэвиса, наполовину скрытое одеялом. Пару секунд я просто смотрела, затем вздохнула. Границы между нами стирались, и все моя вина.

Трэвис потянулся ко мне рукой, коснулся пальцев.

— Голубка, что-то не так? — спросил он, слегка приоткрыв глаза.

— Хочу пить. Тебе принести?

Трэвис покачал головой и закрыл глаза, вжавшись щекой в подушку.

— С добрым утром, Эбби, — сидя в кресле, сказал Шепли, когда я завернула за угол.

— А где Мерик?

— Спит. А ты чего так рано? — спросил он, глядя на часы.

— Будильник зазвенел, но я всегда рано просыпаюсь после гулянки. Мое проклятье.

— Я тоже, — кивнул Шепли.