позволила Пенни увлечься всерьез этим занятием и заметила, что домашние животные для кочующего народа это просто нонсенс. Тщательнее присматриваясь к метавшемуся, расплывчатому пятнышку сквозь авиаторские очки, она пришла к такому выводу: «А ведь это – Ключ. А там где есть Ключ, там еще есть надежда».
В Провинции Осени Ключ попал слишком поздно, но, отыскав след Сентябрь, проследовал за ней в Пряженый Лес. Здесь он столкнулся со Смертью Ключей, которую я, признавая свое лингвистическое бессилие, просто не могу описать, - вопреки общему представлению, что все писатели (а это действительно так) это люди, не обремененные стыдом и не признающие никаких законов. Из-за этого многие им не склонны верить. Но даже и писатели способны склонять голову перед Невероятной Тайной.
Одним словом, потрясенный встречей, Ключ покинул Лес, чтобы встревожиться еще больше. Увидев одеревеневшую Сентябрь, всю покрытую листьями, топорщащуюся в разные стороны ветками, беззвучно молящую небо большим темным дуплом, он рухнул на усеянную листьями землю и лежал без движения, даже когда Цитринита в три великанских шага уволокла девочку.
Но что бы почувствовала Сентябрь, если бы оказалось перед замком, который мог открыть только он? Что если иначе нельзя будет выбраться из заточения? Что если вокруг нее не осталось никого из друзей, и она одинока? Терзаемый этими вопросами, (а главное, единственным ответом на них «Ни за что я не брошу ее!»), он снова отправился в путь. Зеленую завитушку следа он обнаружил на розе ветров хижины Мистера Атласа. Там он напился бодрящего укрепляющего чаю и узнал дорогу к морю. Мистер Атлас трепетно поцеловал его, отправляя в дальнюю дорогу; таким образом крохотный бриллиант на головке Ключа помутился в своей глубине стыдливыми красными жилками.
Он устремился над Опасным И Несговорчивым Морем, горячо ощущая свою необходимость и чувствуя, что скоро, - да, совсем-совсем скоро, - он окажется рядом с девочкой.
ГЛАВА 15
Остров Оюою
Остров пришелся кораблю Сентябрь, как большая калоша, - вопреки тому, что, высматривая его в бескрайнем волнующемся море, ей очень хотелось наткнуться на него. Происшествие оказалось неожиданным; но мы не должны воспринимать его, как случайное, и поэтому сваливать всю вину на Сентябрь не имеем права. Течение в этой части моря неслось прямо в лоб острову, так что сил и средств, (даже если бы она сохраняла бдительность и виртуозно орудовала гаечным ключом, как рулевым плавником), справиться с ним у Сентябрь не было. Вот так, проснувшись утром, девочка обнаружила, что ее плот стоит прибитый к берегу, запутавшийся в зарослях лилий и солероса, окруженный крупными цветущими колосьями кремового цвета, название которых никак не приходили в голову. Зато их запах, густой и постоянно обновляемый волнами прибоя, на самом деле разбил ее сон и быстро вымел из головы осколки. Девочка оглядывалась вокруг, чувствуя как щипет пересохшее горло, обжигает кожу солнце и урчит от голода в животе. Руки покрылись тонкой фиолетовой корочкой высохшей морской соли. То же самое случилось и со щеками; одним словом смотреть на девочку было жалко.
«Если здесь кто-то живет, то мне неплохо было бы привести себя порядок» - подумала Сентябрь и первым делом принялась отвязывать от мачты свой парус. Влажная и жесткая ткань прилипала к телу, но многочисленные нюансы испытываемого неудобства принял на себя зеленый жакет, который она застегнула на все пуговицы и подпоясала ремнем. Последним штрихом (вот уж что действительно было неприятно делать) она нацепила маркизины туфельки. Такова жизнь, и как розы не мыслимы без шипов, так и девочки не могут обходиться без обуви. Теперь, покончив с нарядом, Сентябрь чувствовала себя достойной любой компании или любого общества. Она сошла на берег и, раздвигая в разные стороны густо-растущие цветы, принялась искать какие-нибудь ягоды. То, что нашлось, - круглые и твердые, розоватые ягодки, - не было в ладошке даже горстью. И на вкус они оказались как соленая кожура грейпфрута. «Неужели я думала, что они окажутся на вкус как черничный крем, и на самом деле просто закатились так далеко сбитые с с дерева», - подумала Сентябрь, и, вспомнив о Вивертеке, подавилась и закашляла.
-Опять я одна, - забормотала она, - ничего и никого вокруг, кроме моря и меня самой. Были бы здесь мои друзья, но нет их! Но я доберусь к вам, я обещаю! Мне бы только позавтракать чем-нибудь, воды попить, а то этот крюк вокруг Королевства Фей окажется для меня роковым.
-Ыв сен на, - где-то близко произнес голос, испугав девочку.
Сентябрь посмотрела по сторонам и увидела неподалеку женщину. Казалось, что она проходила мимо и вот-вот продолжила бы путь. Однако вид ее ужасно смутил девочку, - она не могла понять, как одна рука и одна нога и пол-лица и пол-туловища вообще могли производить движение. Но по взгляду единственного глаза женщины и спокойному единственному уголку сжатых половинок губ было понятно, что ей самой это дискомфорта не доставляет. Ее одежда была ладно скроена по ней; брючина лавандового цвета сужалась к щиколотке, бледно голубой камзол не имел петелек и пуговиц. Волосы черные, как ночь, - естественно, половина волос, - были зачесаны назад и ниспадали за спину.
-Что вы сказали? – переспросила Сентябрь. Вопрос заставил одноногую женщину густо покраснеть и прикрыть половину лица половиной высокого желтого ворота. – Ой, простите, не думала, что это прозвучит так грубо. На самом деле я просто ничего не поняла из ваших слов.
-Т’ ов е од, - попыталась исправиться женщина. Не дожидаясь реакции, она, эффектно подпрыгнув, развернулась и поскакала вглубь острова, в ту сторону, куда уходила полоса спутавшихся кустов вереска, покрытых мелкими черными цветами. Ее прыжки выглядели настолько грациозными, что не вызывали сомнения в вершине эволюции передвижения.
Осознавая, что путь к Одинокой Темнице проложен совсем в другом направлении, и, отгоняя мысли о том, что это единственный путь, требующий от нее сил, Сентябрь бросилась в погоню за половиной женщины. В ее загадочных словах и поспешном удалении читалась самая настоящая мольба о следовании ее курсом; другое дело, что попытки окликнуть ее и попросить подождать отзывались невыносимой, обжигающей болью в горле. Сентябрь была догадлива, и это свойство её разума способно было заглушить даже тикание ужасных часов, отсчитывающих время ее достижения дна мира и невыносимой тюрьмы в нем. Неизвестно, правда, что бы происходило в ее голове, оставь она гаечный ключ на корабле, - но так как этого, (к нашему счастью), не произошло, пульс погони спокойно вел её по вересковой пустоши.
Остров был на самом деле не велик, и настигнуть половину женщины, провозгласив себя
