явно отвечая на молчаливый вопрос Сюзанны Бенджамин о том, чему улыбается Яффа Шоу, беседуя с её обожаемым Зедом. — Ох, Зед назвал меня просто Яф. Я подумала, что это очень мило. — И снова обратилась к Зеду: — Твоя мама говорит, что «милый» — это твоё настоящее имя. Говорит, что хотя ты очень большой, внутри ты нежный, как сливки.

— О, чёрт! — простонал Зед. — Ты что, не можешь выставить её из комнаты? Или мне просто отключиться и на сегодня покончить с разговорами?

— Зед! Перестань! — Яффа засмеялась — смех у неё, как обнаружил Зед, был очень приятным — и тут же обратилась к его матери: — Он делает вид, что целует меня. Он всегда такой, когда разговаривает по телефону с женщинами? Нет? Хм… Интересно, что он ещё скажет?

— Скажи ей, что я прошу тебя снять трусики или ещё что-нибудь в этом роде, — рассердился Зед.

— Зедекия Бенджамин! Твоя мама стоит рядом! — И далее: — Ох, он такой шалун! — И снова Зеду, но уже другим тоном: — Она вышла. Но вообще, Зед, твоя мама очень приятная. Она уже начала поить меня горячим молоком с бисквитами по вечерам. Когда я занимаюсь.

— Она знает, чего добивается. Она уже много лет к этому ведёт. Ладно. Значит, всё идёт как надо?

— Да, всё отлично. Звонил Миха, и я ему всё рассказала. Теперь будет делать вид, что он мой брат Ари, что звонит из Израиля, чтобы узнать, как там дела у его младшей сестрёнки.

— Хорошо. Отлично. Ладно.

И в самом деле, всё шло отлично с тех пор, как они договорились звонить друг другу дважды в день, причём так, чтобы мать Зеда об этом знала.

Но Яффа тут же вернулась к прежней теме разговора.

— А что, если там всё не так, как выглядит на первый взгляд?

— Как наши отношения, ты это имеешь в виду?

— Ну, я не о нас с тобой говорю, конечно, хотя сравнение вполне подходит. Я хочу сказать, нет ли в этой части истории чего-то такого, что добавило бы перчика в историю Николаса Файрклога?

— Человек из Скотленд-Ярда…

— Кроме парня из Скотленд-Ярда. Потому что я услышала вот что: один человек мёртв, другой человек хочет получить ферму, на которой тот жил. Но на ферме живёт ещё один человек, вместе с детьми умершего. И на какие мысли тебя это наводит?

По правде говоря, Зеда это ни на какие мысли не наводило, зато он вдруг понял, что Яффа быстрее его разбирается во всех перипетиях местных событий. Он что-то прогудел в трубку и откашлялся.

Яффа милосердно пояснила:

— Там есть нечто большее, что видно глазу, Зед. Умерший оставил завещание?

— Завещание?!

При чём тут было завещание? Где тут изюминка?

— Да. Завещание. Ведь в этом кроется возможный конфликт интересов, разве ты не видишь? Джордж Коули предполагает, что ферма теперь перейдёт к нему, потому что сделка по продаже не завершена. Но если это не так? Что, если ферма уже полностью оплачена и Ян Крессуэлл оставил её кому- то? Или он вписал в документ о покупке ещё чьё-то имя, кроме своего? Вот ведь ирония, а? Джордж Коули снова окажется на бобах. И ещё большая ирония обнаружится во всём в том случае, если он имеет какое-то отношение к смерти Яна Крессуэлла, разве не так?

Зед понял, что Яффа права. И ещё понял, что девушка очень умна и старается ему помочь. Поэтому после окончания их разговора он принялся исследовать вопрос завещания Яна Крессуэлла. Ему не понадобилось много времени на то, чтобы найти нужное, потому что Крессуэлл поступил весьма разумно, зарегистрировав своё завещание через Интернет, так что информация о нём имелась в открытом доступе. Одна копия документа хранилась в адвокатской конторе в Уиндермире. Вторая копия — поскольку завещатель умер — находилась в отделе записи завещательных актов, но, чтобы её увидеть, потребовалась бы уйма бесценного времени, не говоря уж о том, что поездка в Йорк сама по себе была бы не из приятных. Поэтому Зед решил, что нужно попытаться получить необходимые сведения другим способом.

Конечно, было бы очень здорово, если бы текст завещания был доступен в Сети, но, к сожалению, либеральность Соединённого Королевства не распространялась настолько, чтобы на публичное обозрение выставлялась чья-либо последняя воля. И всё же Зед знал, что есть способ добраться до нужного ему текста, и даже знал того единственного человека на всей планете, который, пожалуй, мог бы дотянуться до этого документа…

— Завещание? — повторил Родни Аронсон, которого Зед застал по телефону в его кабинете, где тот проводил совещание с руководителями отделов. — Ты мне говоришь, что хочешь заглянуть в завещание какого-то покойника? У меня тут люди, Зед! Мы готовим выпуск. Ты ведь понимаешь, что это такое, да?

Зед понял ещё и то, что его главный редактор жуёт что-то шоколадное, потому что слышал шуршание обёрток даже сквозь слова Родни Аронсона. Он сказал:

— Ситуация здесь оказалась куда более сложной, чем могло показаться, Род. Один тип хочет наложить лапу на ферму, которая принадлежала Яну Крессуэллу. И что-то мне кажется, что у него чертовски много причин для того, чтобы избавиться…

— Ты же говорил, что наш объект — Ник Файрклог. Ты о нём статью пишешь или нет? И именно для этой статьи мы ищем что-то остренькое, я говорю — сексуальное, ты говоришь — изюминка, перчик, — неважно, что именно, только это главное — копы! И смысл у всей истории есть только в том случае, если копы занимаются Файрклогом. Зед, друг мой, неужели я должен делать за тебя твою работу, или ты всё- таки сам справишься?

— Ладно, понял. Я в теме. Только здесь никаких полицейских не видно пока что…

— Так ты этим там занимаешься? Ждёшь, когда копы проявятся? Бог мой, Зед! Да что ты за репортёр? Давай-ка я ещё раз повторю. Если этот парень, Кредвел…

— Крессуэлл. Ян Крессуэлл. У него здесь ферма, и его дети теперь живут там с другим парнем, насколько я знаю. Так что если ферма оставлена этому парню или хотя бы детям, и…

— Да мне плевать, чёрт побери, кому достанется ферма, кому она принадлежит или кто там отплясывает танго, когда никто не видит! И мне плевать, даже если этого Крессуэлла убили! Мне интересно, что там делают копы! Если они не копают под Николаса Файрклога, твоей статье грош цена, можешь возвращаться в Лондон. Ты это понял или мне высказаться как-то иначе?

— Понял. Но…

— Вот и хорошо. А теперь займись Файрклогом и больше меня не беспокой. Или возвращайся в Лондон, бросай это дело и поищи себе работу по сочинению поздравительных открыток. Там рифма нужна.

Это был удар ниже пояса. И тем не менее Зед ответил:

— Хорошо.

Но ничего хорошего в этом не было. И это не было хорошей журналистикой. Конечно, нельзя было сказать, что «Сорс» вообще отличался хорошей журналистикой, но можно ведь было надеяться, что такое случится?..

«Ну и хорошо», — думал Зед. Он снова займётся Николасом Файрклогом и Скотленд-Ярдом. Но сначала он должен всё разузнать о той чёртовой ферме и о смысле того чёртова завещания; Зед просто нутром чуял, что в этих сведениях таится нечто важное для многих в Камбрии.

Линли встретился с Саймоном и Деборой в баре при их гостинице. Сидя над стаканчиками довольно посредственного портвейна, они обменялись добытой информацией. Линли обнаружил, что Сент-Джеймс размышлял в том же направлении, что и он сам. Им нужно было достать из воды упавшие туда камни, и Саймон должен был как следует их осмотреть. Сент-Джеймс сказал, что он не прочь был бы осмотреть заодно и сам лодочный дом, но не знает, как это устроить, не раскрыв свои карты.