— Ну, белорус, ежели по-правильному.

— Ах, ты ж гнида! — неожиданно рявкнул «капитан». — Ты что ж это белоруса «бульбашом» называешь? Национальную рознь сеешь, так следует понимать?! В леса мордовские захотел?!

— Да это ж я так… — явно запаниковал ефрейтор. — Это ж промежду нас, солдат, шутка-подковырка такая.

Не только красноармейцы, но и сами диверсанты не успели опомниться, как Курбатов ухватил ефрейтора за тонкую шею, оторвал его тельце от земли и, уже в воздухе, крутанул голову так, словно пытался отвинтить ее.

Понимая, что растерянности защищенного таким образом «бульбаша» хватит ненадолго, поручик бросился к Курбатову, вроде бы для того, чтобы унять капитана. Но, оказавшись между ним и красным, изо всей своей люти полоснул белоруса ребром ладони по глотке. А затем, не давая опомниться, свалил мощным ударом в переносицу. Еще через минуту добитый ударом кинжала белорус успокоился рядом с задушенным на весу ефрейтором.

Жаль, что оба мелковаты, — выразил сожаление Курбатов. — А то ведь мундиры наши явно поистрепались. Не то что в гости к союзникам, а даже в плен в таком виде сдаваться — и то срамно.

— Вот в этом я с вами согласен, — молвил фон Тирбах.

— Интересно, каким образом вы уже завтра собираетесь добывать мундиры офицеров вермахта? — холодно пошутил фон Бергер.

— Не сомневайтесь, — ответил Курбатов, — точно таким же.

— Ну, теперь-то уж нам и в самом деле нельзя оставаться здесь, — вмешался поручик фон Тирбах. — Через полчаса сюда нагрянут солдаты, которых направят на поиски убиенных нами.

— Сидя на этой курганной горе, всей красной орды не передушим, это точно, — брезгливо потер руки о штанины князь Курбатов. — Все, господа, к фронту. Боюсь, правда, что переходить передовую придется по трупам и русских, и — вы уж простите, фон Бергер, немцев. Но ничего не поделаешь, рейд на Берлин пока что никто не отменял.

Под вечер Курбатов со своими спутниками вышел к тылам какой-то пехотной дивизии красноармейцев, которая стояла во втором эшелоне и, как явствовало из разговоров, завтра должна была выдвигаться на передовую.

Пользуясь обозной суетой, диверсанты довольно нагло бродили между полевыми кухнями и расположившимися в небольшой полусожженной деревушке штабами; кокетничали с двумя медсестричками — плохо владевший русским гауптман фон Бергер хранил при этом целомудренное молчание; пытались разжиться продуктами у заблудившегося с подводой американских консервов старшины.

— Вы что, подполковник, в самом деле, решили влиться в ряды этих храбрецов? — поинтересовался фон Тирбах, когда они вырвались наконец из пехотной гущи и оказались в расположении приданного дивизии танкового батальона.

— Если не представится никакого иного случая. Однако предпочел бы идти на передовую в одной из этих бронемашин, — кивнул в сторону запыленных танков.

— «Тридцатьчетверки», — как можно тише уточнил гауптман, чтобы кто-либо случайно не расслышал его немецкого. — Лучшие машины русских. — Но, вспомнив, что рядом с ним тоже русские, уточнил: советских то есть. — А заодно перешел на русский язык, которым в последнее время, но просьбе поручика фон Тирбаха, почти не пользовался. Ничего не поделаешь, барон решил основательно попрактиковаться в языке, который вот-вот должен был стать языком его родины.

— Смогли бы повести один из них?

— Садился однажды на место водителя. Но это было еще в начале сорок третьего.

— Так вы всего лишь покрасовались на месте водителя или все же имели удовольствие водить эту машину? Поймите, вопрос принципиальный.

— Танк попался трофейный, подбитый, поэтому водить его было невозможно. Но я успел присмотреться, разобраться, что к чему. Принцип вождения у всех танков мира одинаковый, разница лишь в толщине брони, в мощи орудия и мощности двигателя, в весе и конечно же в маневренности. А что вы, собственно, надумали, господин подполковник?

— Решил осмотреть лучшую машину красных изнутри. Не одного вас, гауптман Бергер, одолевает любопытство.

— Это не ответ, — как можно мягче, с извиняющейся улыбкой, произнес немец. — Нельзя ли конкретнее?

— Стою и думаю: почему бы на одном из этих танков не поутюжить окопы вермахтовцев.

— А заодно проверить на меткость германских артиллеристов, — подхватил эту идею барон фон Тирбах.

— Внимание, позади контрразведчик. Очевидно, из Смерша, — охладил их пыл гауптман, демонстративно отводя взгляд куда-то в сторону.

Курбатов медлительно, вальяжно оглянулся и увидел направлявшегося к ним офицера в фуражке с малиновым околышем.

— Из какой части, товарищи офицеры? — еще издали, причем довольно добродушно, поинтересовался смершевец.

— Не из этой, — невозмутимо объяснил Курбатов. — Шпионы мы, немецкие диверсанты.

Старший лейтенант удивленно посмотрел на увальня с погонами капитана, на двух его сотоварищей… и недоуменно повел вскинутым подбородком. Он настолько привык к тому, что при одном появлении его все вокруг — от санитара до командира дивизии — мелко вздрагивают, что наглость этого пехотного офицера попросту поразила его.

— В шутники податься решили? — процедил он, придирчиво осматривая лесных незнакомцев.

— Сами отдадите честь, товарищ старший лейтенант, или заставить пройтись перед старшим по званию строевым? — воспользовался его замешательством Курбатов, чтобы заметно сократить расстояние между собой и смершевцем, увлекая при этом остальных диверсантов.

Старший лейтенант — рослый, смуглолицый красавец, явно кавказских кровей, — почти с ненавистью осмотрел погоны Курбатова, словно намеревался сорвать их, однако честь все же отдал.

— И, пожалуйста, предъявите документы, — решил окончательно добить его князь.

— Вы кто такие? — едва слышно, словно бы пробудившись ото сна, спросил смершевец, придирчиво оглядывая Курбатова от фуражки до носков сапог.

И князь почувствовал: это взгляд профессионала, пытавшегося найти в его обмундировании нечто такое, что позволило бы уличить незнакомца или хотя бы оправдать подозрение.

— Начальник тылового дозора, — молвил Курбатов первое что пришло ему в голову.

— Я не об этом. Кто вы вообще такой? Вы что, не видите, кто перед вами?

— Вас попросили предъявить документы, товарищ старший лейтенант, — молниеносно выхватил пистолет Курбатов. — И не заставляйте дырявить ваш подозрительно новенький, явно нефронтовой мундир.

— Прекратите дурить, капитан. Вы прекрасно понимаете, с кем имеете дело. Или сейчас же поймете.

— Не раньше, чем увижу удостоверение личности. У нас, во фронтовой разведке, верят только солдатской книжке и финскому ножу.

— Так вы что, из разведки? — как-то сразу отлегло от души у смершевца. Очевидно, старшему лейтенанту уже знакомы были амбиции разведчиков, поэтому в обращении с ними он старался не нагнетать обстановку.

Впрочем, отлегло у него ненадолго. Пока они с капитаном обменивались любезностями, двое спутников фронтового разведчика уже успели оказаться по обе стороны от него. И тоже с оружием в руках.