— Лето наступает, — говорил суперинтендант Аллейн задумчиво, — и у меня кровь словно сворачивается… Словно длительность светового дня, дорогой Фокс, связана в моем организме с длительностью моих реакций на всякие внешние раздражения… И вообще, лето отвратительно по многим причинам…

— Вам что же, не нравится теплая погода? — вежливо переспросил инспектор Фокс.

— Нравится, Братец Лис, но только не в Лондоне. И не в Скотленд-ярде. Тут лето приобретает просто чудовищные черты. Чувствуешь себя запыленным, как античная статуэтка, только что выкопанная из земли. Да еще не говоря об одежде, которая вся сплошь пахнет бензином… Ужас, только что от меня вышел джентльмен, так от него несло бензином, словно от дешевого щеголя одеколоном… Итак, Фокс, что вас привело ко мне?

— Видите ли, сэр, ко мне в приемную ввалился некий мужичок и рассказал странные вещи, и… Я не думаю, что в этом есть что-то этакое, но я все же решил вас известить.

— Так в чем же дело? — слегка оживился Аллейн.

— Я уже чуть было не послал его ко всем чертям, — неспешно повествовал Фокс, — и сказал парню, что у нас ему нечего делать, а пойти ему надо к участковому суперинтенданту, который примет меры, если сочтет нужным…

— Послушайте, дружище Фокс, — взмолился Аллейн. — Я сижу перед вами, словно Тантал, по горло в воде, не имея права на глоток… Хватит ходить вокруг да около, говорите в чем дело! Что вам сообщил этот загадочный посетитель?

— Это насчет дела Уочмена, если вы в курсе.

— Хо! — Аллейн крутнулся в кресле. — Это интересно! И что же?

— Я помню, что вас заинтересовало то дело, мистер Аллейн, и что покойный был вашим приятелем…

— Ну, приятелем — это слишком сильно сказано… Точнее — знакомым.

— Да, конечно… Так вот, вы мне говорили, что при судебном расследовании не было затронуто несколько деталей, которые…

— Ну и?

— Так вот, этот парень, точнее дед, как раз об этих опущенных деталях и рассказал. Насчет дротиков.

Аллейн помолчал, потом неохотно выдавил:

— Нет, ему нужно пойти в местную полицию.

— Но я, сэр, подумал, что перед тем вам есть смысл встретиться с ним…

— А кто он?

— Трактирщик.

— Так он что, из самого Девона приехал, чтобы поговорить с нами?

— Точно так, сэр. Он говорит, что начальник полиции в Иллингтоне попросту не желает его слушать.

— Это уж не наша печаль.

— Просто, сэр, я подумал, что, может быть, вы захотите с ним повидаться, — повторил Фокс.

— Ладно, черт с вами. Ведите его сюда…

— Хорошо, сэр! — Фокс поспешно вышел в приемную.

Аллейн, оставшись один, поаккуратнее сложил бумаги на столе и часть из них опустил в ящик. Бумага была гадкая на ощупь, а ручка ящика — липкой. Проклятое лето, подумал Аллейн. И вдруг ему захотелось, чтобы из этого дела Уочмена всплыло что-то действительно важное. Все-таки это же интересно! И к тому же Оттеркомб! Морское побережье!.. Аллейн попытался вспомнить судебный отчет о том деле. В свое время он внимательно прочел эту бумагу…

— Да-да, именно в этом документе! — нахально сказал Фокс, который по сю пору не ушел, а стоял, держась за ручку двери. — Там много сказано о мистере Помрое, сэр…

Аллейн подумал, что, наверное, Эйб решил изобразить из себя характерного провинциала, с плоскими и солеными шуточками, с грубым акцентом и странным представлением о жизни вообще.

— Добрый день, сэр! — несколько испуганно поздоровался Эйб Помрой.

— Добрый день, мистер Помрой. Я слышал, вы спустились со своих неприступных гор, чтобы повидаться с нами?

— Нет, сэр. Я просто выполнял мелкие домашние поручения здесь, в Лондоне, и потому зашел к вам…

— Ну, если так, вам просто повезло… Присаживайтесь, мистер Помрой.

— Спасибочко большое, сэр…

Старый Эйб Помрой плюхнулся в кресло.

— Этот джентльмен, — начал Эйб Помрой, глядя на Фокса, — говорит мне, сэр, что к вашим делам мое прошение касательства не имеет. Однако я уже имел честь пообщаться с судейскими и полицейскими ребятами в Иллингтоне и понял, что, кроме вас, никто этого дела не распутает. Но теперича я вижу, что зря тратил свое время и деньги…

— Вообще-то инспектор Фокс совершенно прав, — заметил Аллейн. — Дело в том, что расследование ложится на Скотленд-ярд только тогда, когда случай доложен и представлен местным суперинтендантом. Однако если бы вы могли сообщить мне в неофициальном порядке, в чем состоит ваш вопрос, то мы могли бы поладить…

— Ну что ж, сэр, говорить кое-что — лучше, чем ничего, — заявил Эйб Помрой. — Поймите, впервые какая-то уголовщина вмешалась в мою жизнь. В «Перышках» всегда было чисто и хорошо, и я не имел ни малейших затруднений с клиентами… Мы соблюдаем закон, черт возьми, и почему закон не хочет нас защитить?

— Так вы упомянули об уголовных преступлениях? — переспросил Аллейн.

— Ну так о чем же другом, сэр? Ведь вы же понимаете прекрасно, что смерть мистера Уочмена не была просто несчастным случаем!

— Давайте начнем по порядку, — заинтересовался Аллейн. — Вы пришли к нам с сообщением, что…

Эйб открыл было рот, но сказать ничего не успел, поскольку Аллейн продолжил:

— …сообщением, что смерть мистера Уочмена не была таковой…

— Неслабо сказано, — заметил Эйб Помрой. — Круче не скажешь!

— Решение суда дословно состояло в том, что мистер Уочмен умер от отравления цианидом, без указания на путь, как в его организм поступил яд…

— Ну и как вам нравится этот вердикт? — саркастически вопросил Помрой. — И каков результат? Результат таков, что тупой, как точильный камень, мистер Нарк ходит по поселку и всем твердит, что я будто бы отравил мистера Уочмена по халатности своим синильным ядом… Но слушать без дрожи его могут лишь одни природные кретины, сэр, право слово.

— Звучит очень бодро, — заметил Аллейн. — А кто такой мистер Нарк?

— Да это старый глупый фермер, сэр, и я бы не обращал на него ни малейшего внимания… Я-то знаю, что у него язык подвешен только других поливать грязью, это да… Меня тревожит, что и соседи его слушают, а это мне неприятно. Это всю мою торговлю портит. — Эйб понурился. — Но я тут ни при чем, сэр. Бутылочка с ядом стояла на своей полке несколько дней, и если из нее и брали, то по злому умыслу, а вовсе не по халатности, как Нарк изволит выражаться. И к тому же, если разумно рассудить, сэр, в мои лучшие стаканы не могла попасть отрава, которая стояла за стеклом! Я это утверждаю! А вы, сэр, считаете, что так могло быть? Ишь ты, случайно смертельный яд попал в бокал!

— Действительно, это выглядит как колдовской трюк, — улыбнулся Аллейн.

— Ну так это и я говорю…