идти и порознь.

Том описал их коротко, в нескольких словах, но достаточно точно, чтобы любой увидевший путников узнал бы их, и в то же время ничто в его речи не выдало того, кто они такие.

Бэртим провел рукой по макушке, растрепав свои редеющие волосы, и медленно поднялся со стула.

— Забудьте о выступлении здесь, менестрель. Я к тому же был бы весьма признателен, если вы выпьете свое вино и уйдете. Уходите из Беломостья, коли у вас есть голова на плечах.

— Кто-то еще выспрашивал о них? — Том пригубил кружку, словно ответ на вопрос интересовал его менее всего в мире, и, приподняв бровь, посмотрел на содержателя гостиницы.

Бэртим опять поскреб голову и переступил с ноги на ногу, как бы собираясь уйти, а затем кивнул в ответ на собственные раздумья.

— Около недели назад, точнее сказать не могу, с той стороны через мост пришел какой-то человек, с виду — законченный пройдоха, хорек хорьком. Всяк бы решил — сумасшедший. Все разговаривал сам с собою, стоять даже спокойно не мог, все дергался, даже когда на месте топтался. Спрашивал о тех же самых людях... о некоторых. Он спрашивал о них, будто это очень важно, а затем вел себя так, словно ему все равно, что ответят. То говорил, что ему нужно их здесь дождаться, то собирался идти дальше, торопился. То жалобно скулил и умолял, а в следующую минуту — распоряжался, будто король. Раз или два — безумный он там или нет — едва не нарвался на взбучку. От греха подальше — еще б пришибли, — Стража готова была его арестовать. В тот же день он ушел в сторону Кэймлина, плача и бормоча. Сразу видать: безумец, как я и говорил.

Ранд вопросительно взглянул на Тома и Мэта, и те оба покачали головами. Если этот тип искал их, то им он никого не напоминал.

— Вы уверены, что ему нужны были те же самые люди? — спросил Ранд.

— Кое-кто из них. Мужчина-воин и женщина в шелковом платье. Но больше всего он интересовался не ими. Тремя деревенскими парнями. — Глаза толстяка так коротко скользнули по Ранду и Мэту, что Ранд не был уверен: заметил он этот взгляд или же ему почудилось. — Он уже отчаялся найти их. Совсем ума лишился, я ж говорил.

Ранд вздрогнул и принялся гадать, кем бы мог быть этот сумасшедший и почему он их искал. Друг Темного? Ба'алзамон использовал безумца?

— Он-то был сумасшедшим, но вот другой... — Глаза Бэртима беспокойно забегали, и язык скользнул по губам, словно у него вдруг во рту пересохло. — На следующий день... на следующий день в первый раз пришел другой.

Толстяк умолк.

— Другой? — в конце концов пришлось Тому напомнить.

Бэртим оглянулся, хотя в этой части перегороженной комнаты, кроме них, никого не было. Он даже приподнялся на цыпочки и посмотрел поверх низкой перегородки. Когда он наконец решился, то заговорил свистящим торопливым шепотом.

— В черном он был, во всем черном. Всегда в надвинутом капюшоне, так что лица не видать, но когда он смотрит на тебя, ты это чувствуешь, чувствуешь, будто в твой хребет сосульку всунули. Он... он разговаривал со мной. — Бэртим вздрогнул и замолчал, покусывая губу, потом продолжил: — Голос — будто змея ползет по сухой листве. У меня желудок точно в ледышку превратился. Каждый раз, как возвращается, он задает одни и те же вопросы. Те же вопросы, что задавал тот безумец. Никто никогда не замечал, как он приходит, — он просто вдруг появляется, днем или ночью, и ты на месте застываешь. Люди начинают уже через плечо оглядываться. Хуже всего то, что стражники у ворот утверждают: он ни разу ни через какие ворота не проходил, ни в город, ни из города.

Ранд изо всех сил старался удержать на лице равнодушную маску; челюсти он стиснул до боли в зубах. Мэт хмурился, а Том разглядывал свое вино. Слово, которое никто из них произнести не хотел, висело в воздухе меж ними. Мурддраал.

— Думаю, я бы вспомнил, если б когда-то встречал кого-нибудь вроде него, — через минуту сказал Том.

Бэртим яростно затряс головой.

— Сгореть мне, вспомнили бы! Свет свидетель, вспомнили бы. Он... Ему нужны были те же, что и тому сумасшедшему, только вот он говорит, что с ними девушка. И... — Бэртим покосился на Тома, — ...и беловолосый менестрель.

Том вскинул брови в неподдельном — в этом Ранд был уверен — изумлении.

— Беловолосый менестрель? Ну, навряд ли я единственный в мире менестрель в годах. Уверяю вас, этого малого я не знаю и у него нет причин разыскивать меня.

— Может, оно и так, — угрюмо сказал Бэртим. — Многословием он не отличался, но мне показалось, что он будет очень недоволен любым, кто решит помочь этим людям или попытается их спрятать от него. В любом случае я скажу вам то же, что сказал и ему. Никого из них я не видел, не слышал, чтобы о них говорили, и это — правда. Ни о ком из них, — закончил он многозначительно. Вдруг Бэртим шлепнул деньги Тома обратно на стол. — Вот, допивайте свое вино и ступайте. Договорились? Ладно?

И он быстро-быстро, колобком, откатился прочь, поглядывая через плечо.

— Исчезающий, — шепотом вымолвил Мэт, когда Бэртим ушел. — Нужно было сообразить, что они станут нас здесь искать.

— И он вернется, — сказал Том, склоняясь над столом и понизив голос. — И я говорю: нужно тишком пробраться на корабль и сказать капитану Домону: принимаем его предложение. Погоня уйдет по дороге на Кэймлин, а мы в это время будем плыть в Иллиан, за тысячу миль от того места, где нас будет ждать Мурддраал.

— Нет, — решительно сказал Ранд. — Мы дожидаемся Морейн и остальных в Беломостье или же идем в Кэймлин. Либо одно, либо другое, Том. Именно так мы и решили.

— Это безумие, парень. Обстоятельства изменились. Послушай меня. Неважно, что там говорит содержатель гостиницы: когда на него уставится Мурддраал, он выложит о нас все, вплоть до того, что мы заказали выпить и сколько пыли было на наших сапогах. — При воспоминании о безглазом взгляде Исчезающего Ранда передернуло. — А что до Кэймлина... Ты думаешь, Полулюдям неизвестно, что вы хотите добраться до Тар Валона? Самое время оказаться на борту корабля, который держит курс на юг.

— Нет, Том. — Ранду пришлось выдавливать слова из себя, наперекор мыслям о том, чтобы очутиться где-нибудь в тысяче миль от того места, где рыщут Исчезающие, но он сделал глубокий вдох и сумел справиться со своим голосом. — Нет.

— Подумай, парень. Иллиан! На лике земли нет города более величественного. И Великая Охота за Рогом! В минувшие четыре сотни лет не было Охоты за Рогом. Целый новый цикл рассказов ждет, чтобы их сложили. Только подумай! Ты ни о чем подобном никогда даже и не мечтал. К тому времени, когда Мурддраалы сообразят, куда ты подевался, ты будешь старым и седым и так устанешь присматривать за своими внуками, что тебе будет все равно, если они тебя найдут.

На лице Ранда появилось упрямое выражение.

— Сколько раз мне говорить «нет»? Они отыщут нас, куда бы мы ни пошли. В Иллиане тоже будут поджидать Исчезающие. И как нам от снов отделаться? Я хочу знать, что со мной происходит, Том, и почему. Я собираюсь в Тар Валон. С Морейн, если получится, или без нее, если придется. Если понадобится, то и в одиночку. Мне нужно знать!

— Но Иллиан, парень! И безопасный путь дальше, вниз по реке, пока они разыскивают тебя в другом месте. Кровь и пепел, от кошмаров тебе ничего плохого не будет!

Ранд хранил молчание. Ничего плохого не будет? А разве от укола колючкой во сне течет по-настоящему кровь? Его так и подмывало рассказать Тому и об этом сне. Ты осмелишься кому-нибудь рассказать? В твоих снах — Ба'алзамон, но что между сном и явью? Кому ты осмелишься рассказать, что Темный как-то с тобой связан?

Том, по-видимому, понял. Лицо менестреля смягчилось.

— Даже те сны. Они же просто-напросто сны, разве нет? Ради Света, Мэт, скажи ему. Я же знаю, что ты, по крайней мере, в Тар Валон не хочешь.

Мэт покраснел, наполовину от смущения, наполовину от гнева. Он избегал смотреть на Ранда и вместо