— Дану?

Она вздохнула.

— Я исключение.

— Значит, ты исключение, которое лишь подтверждает правило.

Чудовищно, я согласен; тем не менее, книжные подростки зачастую ведут себя именно так.

«Коста Брава» начинала заполняться. Птицеподобные личности с безумными глазами сновали взад и вперед; стойка для пальто была завалена костылями и белыми тросточками; мутант, сидящий неподалеку, с подозрением осматривал меня на предмет дефектов. Но меня это почему - то не трогало.

Справа от меня какой-то старик, щелкая, как кастаньетами, вставной челюстью, вгрызался в хот-дог со скоростью гигантского насекомого. Сидящий прямо передо мной стареющий рокер зевнул и высморкался. Слева от меня… Бешеная Милли собственной персоной! Домом ей служил снятый с колес «бедфорд» 1943 года выпуска. В данный момент она устало бормотала угрозы в адрес оконного стекла. Я случайно встретился с ней взглядом. Она кашлянула в меня быстротечной радугой из микробов, сопроводив ее своим наблюдением: «Ты наимерзейшее создание на всей Луне». Ответ можно было прочесть у меня на лице: «Похоже, ты прямиком оттуда». Сгусток блестящей мокроты желто-зеленым слизняком сползал у нее по подбородку. Она утерла его недоеденной булочкой от гамбургера и торжественно отправила в рот.

Зайдя в «Смите» напротив, я не мог не вспомнить об экзаменах. Эта подготовительная школа была просто убогим фарсом: тупая директриса, никаких удобств, явная нехватка учителей (судя по тому, что мне придется самому связываться с учителем английского). Впрочем, я не слишком переживал по этому поводу. Еще год назад, учась в подобной школе, я бы чувствовал себя довольно глупо, но теперь это казалось лишь частностью в моей жизни, а не ее основой. Интересно. Похоже, я становлюсь старше.

В прихожей я столкнулся с Дженни. Она как раз выходила, чтобы пойти обедать с подругой. Я не знал, что в наши дни у девушек принято так себя развлекать, и сказал ей об этом. Дженни рассмеялась, но я заметил, что ей неловко. Норман был дома, и в холодильнике оставалось яйцо по - шотландски[5]. которое мы могли съесть. Я сказал ей, чтобы не беспокоилась, и пожелал весело провести время.

Уже в своей комнате я извлек блокнот, посвященный Рейчел, чтобы подготовиться к звонку. Я листал его, делая пометки, подчеркивая особенно удачные фразы, рисуя рожицы. Но сосредоточиться было трудно. За окном Вина, одна из двух полосатых кошек Дженни, кралась в сторону мусорных баков. Я дошел до единственного сохранившегося до наших дней экземпляра рукописи, живописующей первое свидание с Рейчел. Я ощущал подавленность и уныние.

Вскоре она, наконец, позволила принести ей выпить. Когда я вернулся из кухни, она уже ушла. Нет, не ушла. Она обнималась с каким-то очень высоким типом в белом костюме. Я стоял, держа стаканы, как негр-официант в ресторане «Родезия» (Нэшвилл, штат Теннеси). Через пару минут начнется следующая песня. Что она станет делать?

Я хотел найти хозяина и спросить, нет ли здесь какого-нибудь чулана или неработающего туалета, куда я мог бы забиться, пока не кончится вечеринка.

Один из стаканов исчез. Прямо перед собой я увидел Джеффри.

— Что случилось с твоей? — спросил он.

— Решила меня обломать. А твоя где?

— Пошла посрать или вроде того, — он пожал плечами, — но она вернется. А твоя вернется?

— Непонятно. Твоя — какая она?

— Супер. Огро-омные сиськи.

— Это я и сам видел. Но какая она?

— Я не знаю. Просто любит танцевать и выпивать. Мы с ней почти не говорили. — Потом он спросил: — Чего это ты заладил: «Какая она»?

— Да, прости. Она пойдет с тобой трахаться, как думаешь?

Прикрыв глаза, он кивнул.

Песня закончилась. Я не смел обернуться.

— Эй, — сказал Джеффри, — твоя целуется с этим парнем.

— Да?

— Да, но… они прощаются. Он сваливает.

Я посмотрел. Белый костюм удалялся. Рейчел развернулась на каблуках и направилась к нам.

— Она идет сюда, — прошептал я, — не подведи. Скажем, мы музыканты или вроде того.

Джеффри был в ударе. Он отлично выглядел и был уверен в себе. Представляя каждого из нас, он интригующе понижал голос. Он подыгрывал мне, как ассистент в комической паре. Он притворился, что впервые слышит оба моих самых смешных (как говорят некоторые) анекдота. Он стащил на кухне целую бутылку вина. И, как выяснилось, Рейчел была немного знакома с сестрой Джеффри. Пока мы болтали, с лица Рейчел не сходила улыбка. У нее были полные коричневые губы и не вполне ровные зубы: два верхних передних слегка перекрывали друг друга, образуя заостренный выступ — знак удачи, как мне всегда казалось. Все было чудесно, пока не вернулась девчонка Джеффри. Ее звали Анна, и она оказалась шведкой, что прозвучало для Джеффри как гром среди ясного неба.

С ее появлением общий настрой компании резко понизился. И дело вовсе не в Анне, которая была совершенно очаровательна. Просто с точки зрения Рейчел все выглядело так, будто я со своим «кадром» и Джеффри со своим «кадром» собрались вместе и планируем скорее переместиться в чей-нибудь дом, или квартиру, или комнату, чтобы там литрами пить слабый растворимый кофе, слушать пластинки и неумело домогаться… В общем, именно это и было у нас с Джеффри на уме. Ведь вечеринка стремительно близилась к завершению. Кроме нас оставались еще только две пьяные парочки, несколько кретинов с масляными рожами и весьма странная, одинокая (и, похоже, изрядно удолбанная) девушка.

— Послушайте, я должна помочь прибраться, — сказала Рейчел.

— Фигня, — хмыкнул я, — не делай этого. Предоставь это тем, кто был достаточно тщеславен и легкомыслен, чтобы устроить такую вечеринку.

Джеффри был согласен со мной на все сто.

— На хрен это все, — предложил он, — лучше поехали к нам.

Он погладил Анну по плечу. Анна заулыбалась.

— Нет, я все-таки приберусь.

— За каким чертом? — спросил я.

— Потому что это моя вечеринка. Я живу здесь. Понятно? Надеюсь, вы хорошо провели время.

Мы смотрели ей вслед.

— Охренеть, как смешно, — пробормотал Джеффри. — Чарльз, ну ты и влип.

Сверху раздался крик Нормана:

— Эй, Чарльз, ты здесь?

— Да, — заорал я, вставая. Норман издал нечленораздельный звук. — Сейчас я поднимусь.

Он был на кухне и сражался с картонной коробкой.

— Что в ней?

— Сидр. — Норман часто дышал.

Наконец он утрамбовал веревки и бумагу в

плотный ком и запихал его в печь. Норман перемешал угли палкой от швабры, отчего ком вспыхнул с веселым треском.

— Где ты его взял?

— Упал с грузовика.

— Боже, — сказал я. — Удивляюсь, как все не разбилось. Ты…

— Нет, блядь. — Норман сгорбился над бочонком, чтобы наполнить два пол-литровых стакана, вроде тех, что подают в барах. — Ворованное. Взял у приятеля за два фунта. В магазине — четыре тридцать пять.

Я закашлялся и снял очки.

— От него сильно косеешь?

Норман вручил мне стакан, залпом осушил свой и снова нагнулся, чтобы его наполнить.

— Куда ушла Дженни? — спросил я.