ненавидеть свою персону. Именно его стараниями технология производства препарата не вышла за пределы города, сделав Игнатия Петровича очень богатым и распространив его авторитет далеко за пределы Университета, хотя старый ученый желал повсеместного производства вакцины и по возможности подешевле.

Как бы там ни было – ни один из них не мог обойтись без другого. Ученому нужны ресурсы и условия для научной деятельности. Ему, Игнатию Петровичу, нужны результаты этой деятельности.

– У нас еще одна заминка, Святослав Иванович, – нехотя сказал мэр. – Уже не пять, а четыре. Сегодня вернулся мой помощник и сообщил неприятную новость: сукин сын Пустынник отказался.

– Как отказался? – в недоумении посмотрел на собеседника Звягинцев.

– Вот так. Он просто не захотел никуда идти, даже не дослушав.

– Видимо, ему надоело работать задаром, – констатировал ректор. – Я вас предупреждал, что это рано или поздно случится. Но вы пожадничали давать ему адекватное выполняемой работе количество патронов – и вот, пожалуйста.

– Ну так надо было ему доплачивать из своей мошны, – огрызнулся мэр.

– Вы забываете, что патронов нужного ему калибра у меня как раз и нет, – парировал Звягинцев.

Игнатий Петрович примирительно махнул рукой:

– Теперь уже какая разница… Не в патронах дело. Он себе подружку нашел.

Ректор поправил очки на носу:

– Боюсь, я не улавливаю связи между подружкой и отказом работать…

Зато Игнатий Петрович уловил с ходу, когда аккурат после обеда заявился Семен с неприятной вестью, а в конце передал привет от Ольги. Той самой Ольги.

При одном воспоминании о ней мэр едва не заскрежетал зубами. Эта строптивая девчонка, семь лет назад посмевшая сказать ему «нет», слово, которого Игнатий Петрович уже очень давно не слышал, предпочла голод, холод и прочие опасности большой дороги обеспеченной и комфортной жизни.

В последнем разговоре, когда он пригрозил, что не будет Ольге спокойной жизни в городе иначе, как в качестве его любовницы, та ответила, что расквитается с ним, и в тот же день покинула Университет, забрав с собой только оставшийся после смерти ее отца автомат. С тех пор утекло немало воды, Игнатий Петрович уже давно выбросил ее из головы, и вот тут-то, семь лет спустя, эта сука отомстила ему, попросту украв у него Пустынника – прежде безотказного и послушного работника.

Нет сомнений в том, что теперь этот недоумок Пустынник точно знает, что его использовали, и наверняка Ольга расписала все это в особо мрачных тонах. И, может быть, очень скоро приберет безмозглого сталкера к рукам. Хотя, наверное, уже прибрала, раз он сказал «мы обойдемся».

Но больше всего Игнатий Петрович был зол на себя. Жадность и самое обычное упование на «и так сойдет» – вот его ошибки. И недальновидность. Он разве не знал, что Пустынник одинок? Знал. Стоило подсунуть ему какую-нибудь хорошо выдрессированную девку – и дело было бы в шляпе. Да только кто ж мог подумать, что вот так вот все выйдет? А теперь пересеклись где-то в ледяной пустыне пути голодного до женщин недоумка-сталкера и редкой суки, у которой талант вить из мужиков веревки в крови, – и привет. Золотой поток бесценных документов и данных, который сам плыл в руки, прервался.

Игнатий Петрович задушил бы Ольгу собственными руками, если б мог. Еще семь лет назад задушил бы, знай он наперед, что случится. Но теперь уже поздно. Она, поди, опытная головорезка, не зря же прозвище Рысь дали, а за спиной у Пустынника ей тем более не страшен ни Игнатий Петрович, ни его люди: никто из них не согласится иметь дело с ненормальным психом Пустынником. Да и толку: убить Ольгу – значит сделать сталкера своим врагом, что недопустимо. Вот если бы втихаря, несчастный случай организовать или как-то так… Но и Ольга тоже наверняка готова к таким штучкам.

– В общем, Святослав Иванович, Пустынник нашел себе подружку, и теперь она интересует его больше, чем работа. Понимаете, о чем я? – вздохнул мэр.

Лицо Звягинцева потемнело. «Наверняка он просто не в состоянии понять, как можно променять участие в экспедиции, невероятно важной для всего человечества, на плотские утехи», – подумал Игнатий Петрович. – Сухарь сухарем, что тут еще скажешь?»

– Тогда, может, стоит хотя бы раз заплатить ему по совести, а? – ехидно сказал Звягинцев.

– Будете, именно так ему и будете платить, – грустно сказал мэр. – Потому что сказка, когда вы практически даром получали все, что хотели, из Москвы и не только, закончилась. Я знаю, кто его подружка, и будьте уверены – она не упустит своего. Если Пустынник еще и согласится когда-нибудь пойти в рейд, то это будет очень дорого.

– А нельзя ли как-то решить вопрос с нею? Дать отступного, чтобы оставила его в покое?

– Вы сами поняли что сказали? – ухмыльнулся Игнатий Петрович. – Зачем ей отступные? Пустынник достанет для нее что угодно из самых опасных дебрей мертвых городов. Или она просто будет сама принимать заказы. И договориться с нею не выйдет – эта стерва сделает что угодно, чтобы насолить мне.

– Понятно, – желчно подытожил Звягинцев, – еще один человек, с которым вы нехорошо обошлись. Вы и не заметили, как превратили множество людей в своих врагов, и все ради личной выгоды. А теперь самое важное дело и в вашей жизни, и в моей идет прахом. Вы хоть понимаете, что без Пустынника мы не справимся? Как только люди узнают, что его не будет, – разбегутся. Вы должны решить проблему любой ценой! Пустынник должен быть в составе экспедиции!

В этот момент в дверь заглянула секретарша Звягинцева:

– Святослав Иванович, тут к вам пришел сталкер, насчет работы.

– Верочка, я же занят, – с укоризной произнес ректор.

– Я знаю, но этот ищет самую трудную работу.

– На ловца и зверь бежит, – хмыкнул Игнатий Петрович и распорядился: – Зови, давай.