несколько раньше, чем я намеревался. За два дня до отлета из Мехико мне сообщили, что брат попал в аварию, и я вылетел немедленно.
— Отправились к нему на квартиру и…
— И обнаружил обрывки письма, из которого узнал обо всей этой омерзительной истории. — Он помолчал, угрюмо сжав губы. — А сразу после визита к Марио и архивариусу поехал на Кейп-Анн.
— И там вам дали адрес Барни? — Вопрос о том, как мексиканец разыскал ее в Бостоне все время беспокоил Дору.
Он кивнул.
— После того как я представил доказательства, что являюсь твоим деверем, и заявил, что мне нужно срочно тебя видеть. Просто, не правда ли? Даже для Марио. Как ты думаешь, почему он оказался именно в Сомервилле, когда, измученный и опустошенный, разбил свою машину?
Хуан рассеянно провел указательным пальцем по обнаженному плечу Доры. От этого непроизвольного жеста ее кожа покрылась мурашками. А Фламинг тем временем продолжал:
— Твой просчет заключался не только в том, что ты неосмотрительно оставила следы, но и не учла всю степень его оскорбленной гордости. Может быть, Марио несколько инфантилен, но он никому не позволит безнаказанно задеть его честь. Ты сделала роковую ошибку, указав в личном деле имя брата как своего ближайшего родственника. Тебе еще предстоит понять, какую свинью ты ему подложила…
— Это я уже знаю. — Дора не сомневалась, что ее слова будут восприняты как еще одно доказательство вины. Эх, если бы Барни сейчас не находился в таком уязвимом положении! — К несчастью, бабушка умерла два года назад, и брат — мой единственный близкий родственник.
— У которого никогда не было на тебя времени? — Пронзительный взгляд голубых глаз Хуана проникал ей прямо в душу. — Бернард Эллисон, будущий конгрессмен, не хотел обременять себя заботами о маленькой Золушке, которая, к несчастью, оказалась его сестрой?
— Неправда! — воскликнула девушка, пряча боль за вспышкой гнева. Она не была безразлична Барни! Они стали почти чужими друг другу только потому, что по не зависящим от них обстоятельствам очень мало жили вместе. Правда, все тяготы, связанные с ужасной болезнью Мириам, легли на ее плечи, но никто и не ждал ничего другого. Правда, после отъезда матери в Новую Зеландию Мириам всю себя посвятила воспитанию Доры, а Барни щедро поддерживал их материально. И когда бабушка в конце концов умерла, оставив им обоим свой дом, именно брат взял на себя все заботы по продаже наследства, чтобы дать сестре возможность два года приходить в себя на тихом, славном полуострове Кейп-Анн.
— По-моему, твоего брата интересует только карьера, — заметил Хуан. — Кажется, он не слишком расстроился, когда ты ушла с его приема.
— Потому что знал, что я бы не ушла без достаточно веской причины. — Девушка подняла глаза на собеседника. — Кстати, откуда вы знаете о его выборной кампании?
— Прежде чем вламываться в дом, я навел справки о нем и его семье. Помимо прочего, он ведь мог оказаться твоим сообщником. — Хуан не обратил внимания на протестующий жест Доры. — Но потом я понял, что ты просто используешь его в своих интересах.
Глаза девушки грозно сверкнули. Самодовольный индюк!
— Я очень хорошо отношусь к своему брату!
— Именно на это я и рассчитывал, моя милая, — вкрадчиво ответил Хуан. — А как насчет того, чтобы полюбить и своего другого родственника? — Злобная усмешка искривила его губы. — Завтра, когда мы навестим Марио в больнице, он будет безумно рад видеть нас вместе. — А вот это вряд ли, подумала Дора. Бедный парень, его ожидает сильное потрясение. Девушку охватила жалость к прикованному к больничной койке юному мексиканцу, испытывающему невыразимые душевные и физические муки.
— Насколько сильно он пострадал? — Она опустила голову и со стыдом подумала, что, занятая своими проблемами, не спросила об этом раньше.
— К несчастью для тебя, он выживет. — Глаза Фламинга хищно блеснули, словно он ощущал ее страх перед предстоящей встречей. — Так что забудь о своих надеждах стать богатой вдовой! — Его взгляд приводил Дору в ужас. Она была полностью во власти этого человека и, почувствовав, как по телу пробежала легкая дрожь, молча глядела в жестокое красивое лицо мексиканца.
— Почему тебе было недостаточно только сердца моего брата? — Хуан взял девушку за подбородок, длинными пальцами провел по щеке и обвел контур ее припухлых розовых губ. — Зачем тебе нужно было украсть доверенные ему деньги, а вместе с ними его честь и едва ли не жизнь в придачу? — Оскорбительный вопрос был задан холодным, безжизненным тоном. — Неужели ты и впрямь надеялась сбежать с этими деньгами?
— Что бы я ни сделала и на что бы ни надеялась, это касается только Марио и меня! — Разозлилась Дора и отпрянула от Хуана с его возбуждающей лаской. Казалось, вокруг этого мужчины кружился хоровод темных чувств, лишавших девушку покоя и обволакивающих ее своими жадными щупальцами. — Возможно, если бы вы поменьше его опекали, он не дал бы себя так одурачить!
Раскрасневшись и тяжело дыша, она стояла перед Хуаном, смело глядя ему в лицо и обхватив плечи руками, чтобы скрыть сотрясавшую тело нервную дрожь.
— Заканчивай ужин, красавица. — К ее величайшему облегчению, Фламинг отошел и налил себе еще один бокал вина.
— Хотите сказать, что допрос окончен? — недоверчиво спросила она.
— Я хочу сказать, что нахожу твои доводы недостаточно вескими. — Он оглядел ее с нарочитой дерзостью. — Любой другой на моем месте попытался бы выбить из тебя правду, но, как ты сказала, пороть тебя я не имею права… — Хуан задумчиво потягивал вино, не обращая внимания на яростный взгляд девушки. — Остается надеяться, что полученный опыт достаточно ожесточил моего брата, чтобы он воздал тебе по справедливости. Так что дальнейший обмен любезностями представляется мне нецелесообразным.
— Я с вами совершенно согласна, — предпочла уступить Дора, не желавшая обострять и без того напряженную обстановку. Она вернулась к столу и лениво принялась за еду. — Правда, я не понимаю, почему вы не могли отвезти меня к Марио еще сегодня вечером. Уверена, что при таких тяжелых случаях больничные правила не запрещают жене видеться с мужем во внеурочное время.
— Марио еще слаб и много спит. Возможно, если брат спокойно проведет еще одну ночь, это позволит ему лучше подготовиться к столь волнующей встрече.
Фламинг жевал мясо, внимательно рассматривая девушку. От него не укрылись ни ее усталость, ни расстроенный вид. Проглотив очередной кусок, он будничным тоном спросил:
— Скажи мне, красавица, что ты сделала с украденными деньгами? Спрятала их под полом в доме брата или снова положила в банк, открыв счет на свою девичью фамилию?
Дора вздрогнула. Глупо было верить, что Хуан так легко от нее отвяжется. Несправедливые обвинения предъявляли ей не впервые, но все равно это больно ранило душу. Чем хуже становилось бабушке, тем чаще эта почтенная леди обвиняла внучку в том, что та крадет ее драгоценности и продает одежду. Эта одежда была давным-давно изношена и выброшена, а драгоценностей у Мириам никогда не было. Сначала Дора с возмущением отвергала эти обвинения, но потом поняла, что спорить с человеком, страдающим психическим расстройством, бесполезно. Мириам любила девочку, воспитала ее, когда та фактически осталась сиротой; Дора платила ей глубокой привязанностью и со временем научилась не реагировать на эти выпады. Она ничего не отрицала и не признавала вины, а просто обещала все вернуть завтра. А так как в призрачном мире Мириам «завтра» никогда не наступало, больная успокаивалась до нового приступа подозрительности.
К сожалению, у Хуана Фламинга с головой было все в порядке, так что эта уловка здесь не годилась. Тем более что потакать ему Дора вовсе не собиралась.
— Ничего такого я не делала, — холодно ответила она. — Но, честно говоря, если ваш братец готов предоставить солидную сумму чужих денег в распоряжение едва знакомой женщины, то сам во всем виноват.
Лицо Хуана исказилось от еле сдерживаемой ярости, и девушке показалось, что собственное горячее дыхание огнем опалило ей горло. Она уже зашла слишком далеко. Страшный гнев мог обрушиться на нее в любую минуту. Но словесная дуэль возбуждала ее и приводила в азарт. Дору пьянило чувство свободы, которое испытывает узник, выпущенный на волю после многих лет, проведенных в тюремной камере.
