Бармен побледнел и вышел из-за стойки. Пистолет он уже отложил, а в его руке был деревянный молоток, каким выбивают пробки из винных бочек.
Малец отступил на середину зала; бармен приближался тяжеловесно, будто ему предстояла нелёгкая работа. Дважды молоток просвистел над головой у мальца, и оба раза он уклонялся вправо. Потом шагнул назад. Бармен замер. Малец легко перескочил через стойку и схватил пистолет. Никто не шелохнулся. Он открыл затравочную полку об стойку, высыпал заряд пороха и положил пистолет. Затем взял с полок за стойкой пару бутылок и вышел в зал, держа по бутылке в каждой руке.
Бармен стоял посреди зала. Он тяжело дышал и поворачивался вслед за движениями мальца. Когда тот приблизился, бармен занёс молоток. Малец чуть пригнулся, сделал ложный выпад, а потом разнёс бутылку в правой руке о голову бармена. Кровь и спиртное брызнули во все стороны, колени у бармена подогнулись, глаза закатились. Малец уже отпустил горлышко первой бутылки, перебросил в правую руку вторую, как заправский разбойник с большой дороги, с лёту ударил ею бармена по черепу слева, а пока тот падал, ткнул ему в глаз острыми краями оставшейся в руке «розочки».
Потом огляделся. Кое у кого из посетителей за поясом были пистолеты, но ни один не шелохнулся. Малец перемахнул через стойку, взял ещё бутылку, сунул подмышку и вышел. Собаки уже не было. Человека на скамейке тоже. Малец отвязал мула и повёл его через площадь.
Он проснулся в нефе разрушенной церкви и, моргая, уставился на сводчатый потолок и высокие стены с фестонами и стёршимися фресками. Пол был покрыт толстым слоем высохшего гуано, коровьего и овечьего навоза. В пыльных потоках солнечного света порхали голуби, а в алтаре три грифа вразвалочку топтались по обглоданному скелету какого-то животного.
Голова раскалывалась, а язык вспух от жажды. Малец сел и огляделся. Нашёл спрятанную под седлом бутылку, поболтал, вытащил пробку и приложился к горлышку. Посидел с закрытыми глазами, на лбу выступили крупные капли пота. Потом открыл глаза и выпил ещё. Грифы один за другим спустились со скелета и торопливо проследовали в ризницу. Через некоторое время малец встал и пошёл искать мула.
Мула нигде не было. Огороженная миссия занимала восемь-десять акров — бесплодный участок, на котором паслись несколько ослов и коз. В руинах глинобитной стены вокруг миссии устроили жилища семьи поселенцев, и вились дымки очагов, еле видные в солнечном свете. Малец обошёл церковь и вошёл в ризницу. Грифы отбежали прочь, словно огромные куры, шаркая лапами по соломе и штукатурке. Купольные своды над головой облепила тёмная шерстяная масса — она двигалась, дышала и вскрикивала. В ризнице стоял деревянный стол с глиняными горшками, а у дальней стены лежали останки нескольких трупов, в том числе ребёнка. Малец вернулся в церковь и взял седло. Допил бутылку, закинул седло на плечо и вышел наружу.
В нишах на фасаде выстроился целый отряд святых, по которым американские солдаты пристреливали винтовки, и фигуры с отбитыми ушами и носами были усеяны тёмными пятнами окислившегося свинца. Огромные резные филёнчатые двери повисли на петлях, а высеченная из камня Богоматерь держала на руках безголового младенца. Малец стоял, щурясь на полуденной жаре. Потом заметил следы мула. Не следы, а еле взбитая пыль, и вели они через весь участок от двери церкви к воротам в восточной стене. Он забросил седло повыше на плечо и зашагал по этим следам.
Когда он проходил мимо, собака, лежавшая в тени ворот, с угрюмым видом вылезла на солнце, а потом забилась обратно в тень. Он зашагал по дороге, что вела с холма к реке, оборванец оборванцем. В густом лесу пеканов и дубов дорога пошла вверх, и внизу показалась речка. На переправе трое негров мыли экипаж, и малец спустился с холма, постоял у воды и через некоторое время их окликнул.
Негры окатывали водой чёрный лакированный корпус; один выпрямился и повернулся к мальцу. Лошади стояли по колено в воде.
Чего говоришь? крикнул негр.
Мула не видели?
Мула?
Мул у меня потерялся. Вроде в эту сторону пошёл.
Негр утёрся тыльной стороной руки.
С час назад по дороге прошёл кто-то. По-моему, вон туда, вдоль реки. Может, и мул. Про хвост и гриву не скажу, а уши были длинные.
Два других негра ухмыльнулись. Малец поглядел вдоль реки, сплюнул и двинулся по тропе, через ивняк и хлюпающую траву.
В сотне ярдов он нашёл у реки мула. Мокрый по брюхо, тот поднял голову, а затем снова потянулся к сочной прибрежной траве. Малец сбросил седло, поднял волочившиеся поводья, привязал мула к какому-то суку и неохотно пнул. Мул подался чуть в сторону и продолжал щипать траву. Малец ощупал голову, но свою умопомрачительную шляпу он уже где-то потерял. Пробравшись сквозь деревья, он остановился и посмотрел на холодные речные водовороты. И стал заходить в реку, как никуда не годный крещающийся.
III
Он лежал голый под деревьями, растянув одежду сушиться на ветках, когда неподалёку остановился, натянув уздцы, ехавший вдоль реки всадник.
Малец повернул голову. Сквозь ивняк виднелись лошадиные ноги. Малец перевернулся на живот.
Верховой спешился и встал рядом с лошадью.
Малец потянулся за своим ножом с обвитой ручкой.
Эй ты, привет, окликнул верховой.
Он не ответил. И подвинулся, чтобы лучше видеть сквозь ветки.
Эй, там, привет. Ты где?
Чего надо?
Поговорить.
О чём?
Чтоб мне в аду гореть, выходи давай. Я белый и христианской веры.
Малец потянулся сквозь ивовые ветки за штанами. Дёрнул свисавший ремень, но штаны зацепились за сук.
На дерево, что ли, тебя занесла нелёгкая?
Слушай, ехал бы ты дальше и оставил бы меня в покое.
Да я только поговорить. Злить тебя у меня и в мыслях не было.
Уже разозлил.
Не ты тот парень, что разнёс башку «мексу» вчера вечером? Я не служитель закона, не дрейфь.
А кому это так интересно?
Капитану Уайту. Хочет уговорить того парня вступить в армию.
В армию?
Да, сэр.
В какую такую армию?
В отряд капитана Уайта. Мы собираемся задать этим мексиканцам.
Война закончилась.[20]
А он так не считает. Да где ты там?
Малец встал, стащил штаны с ветки и надел. Натянул сапоги, вложил в правое голенище нож и вышел из ивняка, на ходу надевая рубаху.
