Нападающие, увидев такое дело, слегка ослабили натиск и теперь, скрываясь за естественными укрытиями по краям поляны, просто постепенно замыкали кольцо вокруг обороняющихся, поливая баррикаду свинцом и не давая им высунуться. В чем в чем, а в хладнокровии и бесстрашии «монолитовцам» не откажешь. Интересно, насколько все-таки люди эти странные бойцы без страха и упрека, запросто расстающиеся с жизнью за довольно странные идеалы?

Мои размышления о смысле бытия, в последнее время ставшие чуть ли не нормой, прервал новый элемент картины, появившийся в правом конце поляны. Запакованное в демаскирующий «Урбан» пушечное мясо сосредоточенно пёрло на руках тридцатимиллиметровый автоматический гранатометный комплекс АГС-30, снаряженный оптическим прицелом и патронной коробкой, рассчитанной на три десятка гранат. Ноша не из легких, по идее бы ходячему экзоскелету такую штуковину таскать. Но, видать, не положено. Элита, блин.

Но элита не элита, а с появлением АГСа сталкерам за их укрытием более ловить было нечего. Установка гранатометного пулемета на сошки дело трех секунд, и еще три раза по столько, чтобы разобрать на фрагменты очередью, состоящей из осколочных гранат ВОГ, и саму природную баррикаду, и тех, кто за ней скрывается.

Кто именно скрывался за буреломом, мне особенно видно не было, но, судя по трупу с псевдособакой на шее — «долговцы». Не сказать что самая дорогая для моего сердца группировка Зоны. Но в то же время «монолитовцы» вызывали во мне еще более сильные чувства. Смерть Метлы, расстрел Выдры и то, что фанатики потом из него сделали, подтолкнули меня к правильному решению. Хотя неменьшим фактором для его принятия был тот момент, что в случае победы «монолитовцев» мой путь к Припяти оборвется прямо здесь. Судя по их тактике, это не просто стычка противоборствующих групп, а планомерная облава на «партизан», скрывающихся в неисследованных лесах на западе Зоны. Облава, которая в случае победы «монолитовцев», несомненно продолжится. А сталкеры наверняка знают здесь все тропки, так что…

Так что я поднял автомат и выстрелил. Гранатометчик в конце поляны ткнулся лбом в патронную коробку, не донеся свое увесистое оружие до намеченной точки. После чего я перевел ствол левее и тремя одиночными вынес затылки троим «серым» — с ходячими экзоскелетами все сложнее, у них шлемы специальные. Малейшее отклонение от перпендикуляра при контакте — и остроконечная пуля соскальзывает с закругленной брони, даже если попадает в смотровой бронеблок, выполненный из нескольких слоев силикатного стекла. Потому я предпочел бить наверняка, а после уйти в кувырок и откатиться подальше, небезосновательно полагая, что «монолитовцы» перенесут огонь на фланг, откуда обороняющимся пришла неожиданная помощь в лице моей скромной персоны.

Дерево-мутант, за которым я скрывался, конечно, было в обхвате о-го-го. Но, во-первых, с такого расстояния автоматная пуля, попавшая не в центр ствола, вполне может сорвать кору вместе с неслабым слоем древесины под ней и впиться в тело того, кто за ним скрывается. И во-вторых, гранаты никто не отменял. Это до баррикады их добросить сложновато, ибо далеко, да и опасно — можно запросто пулю поймать на замахе. А до меня — раз плюнуть.

В общем, заминусовав нападающих на четыре боевых единицы, я предусмотрительно свалил обратно в чащу. И не напрасно. Сзади меня с характерным хлопком рвануло несколько РГДэшек, но я уже был в относительной безопасности и вновь несясь меж стволами, словно слаломщик на трассе — только успевай от веток уворачиваться. При этом я в уме просчитывал местонахождение поляны. И не ошибся, вновь вынырнув из леса точно в тылу вражьей силы, которая, видимо несколько растерявшись, в лице начальства в экзоскелетах заслала еще двоих бойцов в лес искать мой труп, а одного — вернуть застрявший в середине пути АГС-30.

Лучше бы сами сходили…

Я выскочил из леса, столкнувшись лицом к лицу с «монолитовцем», отряженным в поход за гранатометом. Да, отстрелить засланца из-за дерева, оно, конечно, намного проще, но тогда моя великолепная задумка на том бы и закончилась.

Нападающих все еще было как минимум двое на одного, и не забываем про тех, бронированных. На мой выстрел как раз половина вражьей силы непременно б развернулась на сто восемьдесят и если не подстрелила, то обязательно загнала меня обратно за деревья. И тогда уж наверняка господа ходячие танки сами соизволят сходить за осиротевшей вундервафлей, решившись наконец пожертвовать имиджем ради результата.

Вот потому я, бросив автомат на землю, и выскочил из-за дерева с «Бритвой» в руке, намереваясь тихо-мирно прирезать типа в балаклаве — и на фига ему она, спрашивается, сдалась посреди леса? Чтоб мутанты за своего не признали, что ли?

Но тип оказался шустрым. Завидев меня, он весьма оперативно вскинул свой «Абакан», вполне успевая резануть очередью мне по ногам. Правда, его подвел свойственный фанатикам максимализм — решил он завалить наглого врага наверняка, в корпус, а может, и в голову. Я же, понятное дело, не стал ждать, когда он поднимет автомат на устраивающую его высоту, и просто со всей дури долбанул ногой по стволу.

Автомат Никонова хоть и полегче АК, но с подствольником и снайперским прицелом штука достаточно тяжелая и инертная. В общем, мне удалось выбить оружие из рук «монолитовца», но праздновать победу оказалось рановато.

Враг достаточно легко ушел от моего секущего удара ножом, отпрыгнул назад и выдернул из ножен штык-нож. И то, как он это сделал, мне очень не понравилось. Парень явно неслабо соображал в ножевом бою, что сейчас мне было совсем не с руки. Затевать схватку на клинках значило на третьей-четвертой секунде гарантированно словить не столько нож под ребра, сколько пулю от сотоварищей бойкого ножевика. Не зря он, гаденыш, влево забирает, уходя с линии выстрелов, которые вот-вот прогремят в мою сторону с противоположного конца поляны. Эх, была не была!

Возможно, кто-то скажет, что я поступил бесчестно. Но как это ни покажется странным диванным бойцам, рассуждающим о войне и Зоне с модной книжкой в руках, и там и там с моралью плохо. Что в горячей точке, что за Периметром, одна мораль — или ты, или тебя. И товарища прикрой, а то завтра тебя прикрыть некому будет. Остальное все туфта и мозгоклюйство.

В общем, благородной битвы на шпагах с поклонами не получилось. Я просто приметил подходящую кучу опавших листьев, перемешанную с землей, и пнул ее, словно мяч, целясь при этом в лицо противника. И когда тот рефлекторно отмахнулся от летящего мусора, коротко, без замаха метнул «Бритву».

Нож вылетел из ладони как стрела, клинком вперед, как и должно быть при безоборотном способе метания. Я даже не успел в очередной раз удивиться небесному сиянию поверхности клинка, как она тут же окрасилась черной кровью, хлынувшей из шеи «монолитовца». Лезвие перерубило трахею как раз в тот момент, когда шустрый противник пытался уйти с линии броска, отчего увлекаемый инерцией нож резанул еще и влево, рассекая сонную артерию.

Да уж, «Бритва» есть «Бритва», не зря откованному из редчайшего артефакта ножу дали такое прозвище. В общем, на землю грохнулся мертвец с головой, наполовину отделенной от тела. Из жуткой раны на шее толчками хлестала кровь, заливая нож по самое навершие рукояти. И, пожалуй, это была хоть и не основная, но одна из причин, почему я сразу не выдернул его из трупа, а бросился к гранатомету, на котором все еще лежал пристреленный мной «монолитовец».

Столкнуть с АГС мертвое тело — одна секунда. Спрятаться за ним — вторая, ибо один из ходячих танков заметил происходящее в тылу, среагировал правильно и дал очередь в мою сторону. Я подыграл супостату, прикинувшись трупом на пару секунд. После чего протянул руку, дернул на себя гранатомет, кое- как пристроил его за телом «монолитовца», использовав того в качестве бруствера, и дал первую короткую очередь.

Скорострельность у автоматического гранатомета существенная, порядка четырехсот выстрелов в минуту, немногим ниже ПКМа. Все три гранаты пришлись в живой танк, который моментально превратился в черно-красную кляксу. Эффект меня вполне устроил, и я за несколько секунд перепахал поле боя, искренне надеясь, что сталкеры за баррикадой догадались попадать на землю в момент обстрела, — площадь поражения гранатой ВОГ от семидесяти до ста метров, и наверняка осколки неслабо прошлись по их естественному укрытию. Но, как часто случается на войне, иначе было нельзя — или так, или всем кранты, уж слишком неравными были силы.

С противоположного конца поляны больше не стреляли. Я приподнялся, оценил обстановку, потом