банки из-под пива в доверху наполненной мусорной корзине, слегка выдвинутый ящик с аккуратно уложенным содержимым.
Он понимал, что в его памяти переплелись два воспоминания: одно — связанное с чистотой и порядком, другое — с хаосом и заброшенностью. Джон закрыл ладонью глаза, пытаясь разобраться в этих разных картинках. Кухня Полли Матер? Нет, у нее в квартире полный бардак. Кухня Мэри Уолтерс? Затем он вспомнил валявшуюся обертку от жвачки, и мысленно увидел рисунок на ковре в гостиной Полли Матер вокруг ее тела.
— На полу в гостиной Полли Матер, — уверенно произнес Джон. Когда он определился с этой картинкой, стало легче разобраться с приведенной в идеальный порядок квартирой. Он щелкнул пальцами и отнял ладонь от глаз. — И в ящике на кухне у Мэри Уолтерс.
Никки молча смотрела на него, подняв брови.
— У тебя есть еще перчатки?
Она протянула ему пару.
Джон обошел стол, остановившись перед тем его участком, который был помечен «Комната». Мусорная корзина лежала на боку рядом со смятыми пивными банками, окурками и вывернутыми пакетами из-под чипсов. Он принялся ковыряться в мусоре указательным пальцем, но очень скоро замер и поднял помятый клочок бумаги. Распрямив его, он воскликнул:
— Бинго! — Это была обертка от жвачки «Экстрим».
Никки стояла рядом.
— И что?
— Я уверен, что в ящике Мэри Уолтерс есть неполная пачка такой же жвачки.
Никки повернула руки ладонями вверх:
— И что? Наверняка в обеих квартирах имеются также банки с консервированными бобами.
— Да, но это необычно, согласись? Ограниченное количество, часть сравнительно небольшой партии.
Уловив мысль Джона, она возбужденно хлопнула в ладоши:
— Я вчера видела ее в продаже.
— Где?
— На одном лотке на рынке в Арндейле, где продают всякую потерявшую спрос ерунду.
Он положил обертку в пакет для вещественных доказательств и снял перчатки.
— Пойдем. Я хочу узнать, откуда ее взял торговец.
Джон остановился за полицейским фургоном около дома сорок шесть по Ли-роуд и вышел из машины. Никки не тронулась с места.
— Ты идешь или нет? — спросил он, наклоняясь, чтобы открыть дверцу.
— Не могу присутствовать на месте преступления, являющегося частью расследования, в котором я задействована. Такое правило.
Джон кивнул:
— Ладно. Я быстро.
Организатор работы на месте преступления находился в фургоне и пил чай. Джон расписался в журнале и надел халат. Протиснувшись мимо экспертов в холле, он по уложенным на полу пластинам двинулся в кухню и шагнул к среднему ящику буфета. Там среди всякой мелочи Джон обнаружил упаковку жвачки «Экстрим».
Он положил ее в пакет для вещественных доказательств и вернулся в фургон. Положил пакет перед организатором работы на месте преступления и начал стягивать халат.
— Не включите ли вы это в реестр, пожалуйста? Взято из среднего ящика буфета в кухне жертвы.
Джон вернулся в свою машину и сказал с усмешкой:
— Следующая остановка — Арндейл.
Торговый центр был заполнен толпой покупателей. Молодые мамы бесцельно бродили, толкая перед собой коляски. Подростки группами направлялись в отделы, где продавались компьютерные игры, шурша на ходу своими нейлоновыми куртками. Джон и Никки двинулись к эскалатору, который доставил их на низший уровень, где им пришлось долго идти мимо витрин магазинов. В конце коридора они свернули налево, и наклонный, покрытый кафелем пол привел их к туннелю, с обеих сторон которого теснились ларьки и палатки. В воздухе пахло товарами мясной лавки, где продавались большие куски мяса, рубец и тонкие сосиски. Затем они вошли в секцию дешевых товаров.
Никки вывела Джона из основного помещения в боковое, мимо лотка, заваленного детской одеждой, и другого прилавка, почти погребенного под рулонами ткани. Затем они обогнули павильон, где продавали игрушки-шутки и новинки для взрослых.
— Фальшивое собачье дерьмо? — спросила Никки с ухмылкой, прежде чем остановиться около ларька с разнообразными продуктовыми товарами — пакеты с помятыми пирожными за девяносто девять пенсов, банки с вмятинами с газированными напитками за двадцать пенсов, бутылки с кетчупом с этикетками на немецком языке за семьдесят пять пенсов.
Никки окинула взглядом разложенные товары.
— Вот, — указала она на поднос со жвачкой «Экстрим».
Джон кивнул и шагнул к продавцу.
Продавец поднял голову от газеты и обнаружил полицейское удостоверение в нескольких дюймах от своей физиономии.
— Детектив-инспектор Спайсер, полиция Большого Манчестера. Где вы взяли жвачку, которую продаете?
Продавец закрыл один глаз, вроде как старался припомнить.
— Может, на Олдхем-роуд, у торговцев. Или у оптовиков. — Он махнул рукой, показывая, что на более точный ответ не способен.
Джон понимал, что продавец умышленно не называет место.
— Послушайте, приятель, я расследую убийство. Как вы думаете, ваша память улучшится, если мы прикроем лавочку и отвезем вас в участок? И захватим ваши бухгалтерские книги. Заодно и проверим, все ли у вас сходится.
Продавец сложил газету.
— Ладно. Это был единичный случай. Этот парень часто что-нибудь приносит.
— Если единичный случай, тогда что он обычно продает?
Продавец смутился.
— Разное.
Джон наклонился вперед:
— Вешай, вешай мне лапшу на уши, оглянуться не успеешь, как окажешься в участке. Что он обычно продает?
Продавец поднял руку, провел пальцами по верхней губе, изображая задумчивость, и пробормотал:
— Стерео из машин.
— Продает вам?
— Нет! Зачем они мне? — Он слегка кивнул в сторону лотка за спиной. — Он обычно все продает Эду, тот торгует электроаппаратурой. Видите, вон там, за вами. Это был единственный случай, когда он принес несколько коробок жвачки. Я и взял. Заплатил десять фунтов, если не ошибаюсь.
— Как выглядит человек?
— Не знаю. Всегда носит вещи от модных дизайнеров. Жесткие вьющиеся рыжие волосы, передние зубы выдаются вперед. Худой. — Его глаза скользнули мимо Джона, и поток слов иссяк.
Джон посмотрел через плечо, увидел Хорька, шагающего через зал, и обратился к продавцу:
— Он?
Тот неохотно кивнул. Никки начала поворачиваться, но Джон зашипел на нее, велел смотреть на продавца.
