Получив извещение от Бодрикура, советники дофина Карла отправились на постоялый двор – выяснить, чего добивается «Дева из дубовых лесов Лотарингии». Однако Жанна отказалась объяснять подробно. Она только сообщила, что Небо поручило ей миссию, включающую снятие осады с Орлеана и коронацию дофина. После некоторых колебаний дофин решил дать аудиенцию Деве Жанне.

Не вполне ясно, кто готовил Жанну к этой аудиенции. Несомненно, однако, что кто-то этим занимался. Несмотря на то, что никакого женского платья Жанна с собой из Вокулёра не брала – не до того было, – девушку одели в изящный наряд, который делал ее привлекательной, но при этом подчеркивал ее целомудренные устремления. Возможно, внешним обликом Жанны озаботилась королева Иоланда, теща короля, которая финансировала подготовку операции по спасению Орлеана. Иоланда была очень заинтересована в успехе миссии Жанны. Правда, представление молодой привлекательной девушки собственному зятю очень двусмысленно. Могла ли Иоланда рисковать? А ну как зять увлечется Жанной, позабыв о семейном долге? Ответом пусть послужит известный факт: вскоре после казни Жанны королева Иоланда представила Карлу молодую Агнес Сорель, которая стала его любовницей и родила от него нескольких детей. Для Иоланды было важнее держать под контролем Карла, управлять им через своих людей, чем добиваться, чтобы он хранил супружескую верность. Замечу, что Иоланда часто использовала молодых женщин-шпионок, подсылая их к тем или иным влиятельным лицам.

Если так, то вполне вероятно, что Иоланда занималась подготовкой Жанны к королевской аудиенции. Хотя миссию Жанны она, видимо, понимала по-своему – как миссию Агнес Сорель несколько лет спустя.

Перед аудиенцией Жанна написала дофину письмо, где указала, что узнает его среди любой публики. Оговорюсь: разумеется, Жанна писала это письмо не сама. А вот насколько она была к нему причастна? И узнала бы Карла, которого никогда до тех пор не видела? Наверное, да. Для этого нужно было только, чтобы кто-то подробно описал ей дофина. Это могла сделать Иоланда, если участвовала в подготовке Жанны. Впрочем, то же самое мог сделать любой слуга королевы-тещи. Также возможно, что просто кто-то показал Жанне дофина, когда тот находился за пределами дворца. Иоланда, вполне вероятно, знала о том испытании, которому Карл решил подвергнуть Жанну.

Опрометчивое (или, напротив, тщательно продуманное) обещание Жанны, высказанное в письме, подтолкнуло Карла устроить девушке испытание: он переоделся, а его одежду взял один из пажей. Однако уловка не помешала Жанне сразу узнать Карла. По мнению свидетелей, это произвело на дофина сильное впечатление, так как доказывало, что девушку ведут высшие силы. О том, что Жанне кто-то мог очень подробно описать Карла, а то и предупредить ее о планируемом испытании, почему-то никто не подумал. Внешнее сходство с Карлом было, видимо, у герцога Алансонского, но и его отличить от дофина было вполне возможно. К тому же, по некоторым данным, герцог Алансонский на той встрече отсутствовал.

Впоследствии, на Руанском трибунале, Жанна говорила, что на аудиенции было 300 рыцарей. Разумеется, маловероятно, чтобы неграмотная Жанна считала присутствовавших. Многие историки говорят, что эта цифра преувеличена, но, наверное, не абсурдна, иначе судьи сразу уличили бы девушку во лжи. Конечно, хотя бы 100 дворян там присутствовало. А вот историк Райцес высказал мнение, что в Шиноне было немного людей: примерно 20 дворян и церковников. Сомнительно. Ведь руанским судьям наверняка были известны (хотя бы в общих чертах) обстоятельства первой встречи Жанны с Карлом. А если и нет, им нетрудно было направить в Шинон своих людей для проверки (ездил же их эмиссар в Домреми!), и слишком явное преувеличение масштабов встречи могло дорого обойтись девушке. Ей могли простить, если она спутала 300 и 100, но никак не 20.

Жанна объяснила: она узнала дофина благодаря тому, что некий ангел держал над ним золотую корону. Результатом того впечатления, которое произвела Жанна на дофина, стало его согласие переговорить с ней с глазу на глаз. Что именно она ему сказала, осталось неизвестным. Скорее всего, она сообщила дофину (сославшись на голос свыше), что он будет королем, поскольку является законным сыном короля Карла VI, а потому имеет полное право на французский трон.

Дофин решил подвергнуть Жанну проверке со стороны церковной комиссии в Пуатье и выяснить, безукоризненна ли девушка с религиозной точки зрения.

Говорит ли это о слабохарактерности Карла и его метаниях между арманьяками и бургиньонами? Да нет. Карл мог, когда хотел, проявить железный характер и каменную волю, против которой было бессильно любое давление. Хотя обычно он предпочитал казаться слабым и нерешительным. Если Карл не направил Жанну сразу под Орлеан, а сперва устроил ей церковную проверку, это означает, что он хотел подстраховаться на будущее. Как показали последующие события, такая подстраховка не была излишней и помогла ему сохранить корону, когда Жанну осудили в Руане.

Церковная проверка была также блестящей пиар-акцией в пользу Жанны. Девушка оказалась в центре внимания всех, кто сочувствовал дофину, а ее пылкие ответы членам комиссии вызвали к ней всеобщее сочувствие. Простые люди восхищались умом и самоотверженностью Жанны, вздыхали по поводу нерешительности дофина, гневно клеймили подлых бургиньонов, осуждающе качали головами (считая, что комиссия попусту тратит время, которое так необходимо для защиты Орлеана)… и собирали оружие для будущего похода.

Этот церковный суд интересен тем, что на нем позиция Жанны была официально признана вполне соответствующей доктрине католицизма. Когда готовился другой трибунал – в Руане, материалы суда в Пуатье, однозначно выгодные для девушки, бесследно исчезли. Похоже, что расправа над Жанной готовилась всем руководством католического духовенства, а епископ Кошон был не более чем исполнителем, притом не из главных.

Судьями в Пуатье были церковники, служившие дофину, большей частью богословы университета в Пуатье. Среди них были и беглецы из Парижского университета. Нетрудно понять: если бы миссия Жанны провалилась, этим господам пришлось бы скитаться – из-за угрозы мести победителей-англичан сторонникам Карла. Так что они были заинтересованы признать Жанну доброй католичкой. При этом их решение должно было выглядеть безукоризненно с точки зрения церковной доктрины. Вот почему процесс в Пуатье был обречен дать положительный ответ на вопрос, заданный королем, но только после тщательного соблюдения формальностей.

Несмотря на то что Жанна отвечала зачастую довольно дерзко, почтенная комиссия воздерживалась от выражения негативных эмоций. За эту сдержанность судьи были с лихвой вознаграждены два года спустя, когда на их глазах Руанский трибунал расправился с девушкой.

Среди ответов Жанны отметим два.

Когда Жанну спросили, зачем ей солдаты, если Бог все равно намерен дать победу французам, она ответила:

– Бог помогает тем, кто сам себе помогает. Солдаты должны сражаться, а Бог даст им победу.

Вполне корректный ответ (теологам не к чему придраться). Ответ, разделяющий религиозные и мирские сферы. И вместе с тем недвусмысленно выражающий жизненную позицию Жанны: делать все от нее зависящее, а там уж как получится. В другой раз от Жанны потребовали показать знамение, которое бы подтвердило, что она послана Богом. Жанна рассердилась и ответила:

– Я пришла в Пуатье вовсе не для того, чтобы давать знамения и творить чудеса. Отправьте меня в Орлеан, и я вам покажу там, для чего я послана. Пусть мне дадут любое количество солдат, и я пойду туда.

Этот заданный Жанне вопрос довольно странен. Монотеизм, вообще говоря, негативно расценивает требование совершить то или иное чудо. Ведь если бы Жанна показала какое-то знамение, его вполне можно было бы интерпретировать и как проявление нечистой силы. Видимо, судей интересовало не само знамение, а то, как Жанна выйдет из положения. Ответ девушки их вполне удовлетворил.

Во время Оправдательного процесса многие судьи рассказывали, что Жанна впечатлила их своим благочестием и целомудрием. Непонятно, почему они не заявляли то же самое во время Руанского трибунала, когда был важен любой голос, поданный в защиту оклеветанной девушки. Это обстоятельство заставляет критически отнестись и к другим заявлениям участников суда в Пуатье.