несколько десятилетий во вторую по величине индустриальную силу в мире. Южнокорейцы скопировали систему кредитов Японии и таким образом стали одним из «азиатских Тигров».

Эта новая парадигма капитализма, казалось, одержала победу над старомодными Западными ценностями, такими как закон спроса и предложения. Был только один небольшой недостаток. Как Найджел Холлоуэй и Роберт Зиелинский писали в 1991 году, «Конкурентоспособные преимущества, которые японские компании получают от их фондового рынка, зависят от единственного фактора: цены акций должны повышаться». Министерство финансов делало все, чтобы поддержать этот рынок: акции, которые не давали никаких дивидендов, недвижимое имущество, которое не производило потока наличности, долги, которые компании никогда не должны были возмещать и бухгалтерские балансы, которые по закону скрывали потери и долги. При таком рынке ни одна японская компания никогда не могла обанкротиться. Это было предметом зависти для развитого мира.

Это было питанием для экономики, но это также было схемой Понци. Работа схемы Понци хороша, пока деньги удерживают течение; если поток останавливается или замедляется, начинаются проблемы. Во время периода высокого роста, который продлился до конца 1980-ых годов, финансовая система Японии казалась неукротимой. Экономика выросла до годового показателя 4 - 6 процентов настолько надолго, что все приняли как очевидное, что это продолжится