собой довольна.

— Мастерство растет на глазах, — раздался у нее за спиной голос Стерлинга.

Однако Оливия все еще смотрела вслед лавирующему между гостями хозяину дома.

— О чем это ты?

— О том, как ты с ним флиртовала, конечно. — В голосе Стерлинга зазвучали зловещие нотки. — Ты быстро учишься.

Оливия пожала плечами.

— Это как езда верхом. Даже если не садился в седло на протяжении многих лет, навык восстанавливается после нескольких тренировок.

— Что он тебе сказал? Наверняка какой-нибудь сладкий вздор, призванный вскружить тебе голову.

— Он просто говорил то, что все мужчины говорят женщине, если хотят заманить ее к себе в постель. — Оливия пока не готова была поделиться со Стерлингом информацией о картине. Он придумал, как заполучить погребальный кувшин. Теперь ее очередь. В конце концов это ведь ее будущее висит на волоске. — Впрочем, тебя это не касается.

— О, меня это как раз касается. Потому что ты отдана мне на попечение. И я буду интересоваться всем, что касается тебя, до тех пор, пока мы не достигнем поставленной цели.

— Я не хочу сейчас это обсуждать, — надменно произнесла Оливия.

— И все же, — не унимался Стерлинг, — имей в виду, что таким мужчинам, как граф де Сарафини, нельзя доверять в том, что касается прекрасного пола.

— Не нужно читать мне нотаций, точно я несмышленый ребенок. Я вдова, и прекрасно представляю, как устроен свет.

— Сомневаюсь, — пробормотал Стерлинг.

Оливия посмотрела на него.

— И кстати, что это значит — «такие мужчины, как граф»? Ты познакомился с ним всего несколько минут назад, и не можешь знать, что он за человек.

— Я знаю этот тип мужчин. Есть в нем нечто этакое, — с чувством превосходства ответил Стерлинг. — Он напоминает мне Куинтона.

— Да, он красив и обладает шармом.

— На мой взгляд, даже слишком. Нельзя доверять человеку, настолько красивому и с шармом. Кроме того, он иностранец.

— Это мы иностранцы, Стерлинг. — Она вновь посмотрела в ту сторону, куда удалился граф. — Подозреваю, в зале найдется немало гостей, которые скажут то же самое о тебе.

— То, что мне нельзя доверять, потому что я слишком красив?

— Ты красив…

— И обладаю шармом — не забывай об этом.

— Ну, это твое заявление я поставила бы под сомнение.

Стерлинг поправил манжеты и оглядел зал.

— Осмелюсь сказать, что многие из присутствующих леди сочтут меня неотразимым.

Оливия лишь еле заметно усмехнулась.

— Мне кажется, ты ревнуешь.

— Ревную? — Стерлинг негодующе фыркнул. — С какой стати?

— Потому что я флиртую с ним, а не с тобой.

— Со мной ты воюешь, — еле слышно произнес он.

— Что это значит? — Оливия вопросительно взглянула на Стерлинга.

Его губы изогнулись в загадочной улыбке, как если бы он знал нечто такое, о чем Оливия не имела понятия. Но потом он посмотрел куда-то поверх плеча Оливии и произнес:

— Твой поклонник возвращается.

Виконтесса развернулась и теперь смотрела на приближающегося к ним графа.

— Готова поспорить, что, кроме всего прочего, он еще и великолепный танцор.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Стерлинг.

— Ты слишком самодоволен сегодня.

— Ведь я в твоем списке.

Граф де Сарафини подошел ближе, и Оливия одарила его самой ослепительной из улыбок. А потом наклонилась к уху Стерлинга и прошептала:

— Роман с красивым итальянским графом тоже в моем списке.

— Сегодня вечером меня интересует не столько твой список, — вкрадчиво произнес Стерлинг, — сколько его.

— Не стоит беспокоиться. Я сама могу о себе позаботиться. И заботилась на протяжении многих лет.

Оливия взглянула на Стерлинга, но на его губах играла вежливая улыбка, в то время как выражение лица оставалось холодным и спокойным.

Граф остановился перед Оливией и отвесил поклон.

— Леди Рэтборн, мне кажется, это наш танец.

— Так и есть, милорд.

Взяв виконтессу под руку, граф вывел ее на середину зала. Она обернулась и посмотрела на Стерлинга, но тот не выглядел обеспокоенным, скорее раздражающе самодовольным.

Граф взял Оливию за талию, и та поняла, что оказалась права: он превосходный танцор.

— Вам понравилась Венеция, леди Рэтборн?

— Мы приехали лишь сегодня утром и поэтому не успели ничего увидеть. — Оливия улыбнулась. — Но, должна сказать, город очень красив.

— Венеция, La Serenissima. — С его губ сорвался тихий смех. — Самый безмятежный город в мире.

— В самом деле?

— В большинстве своем да. История города насчитывает много веков, но прошлое его не всегда было таким безоблачным. — Он грациозно развернул ее в танце. — Это город света и любви.

— И искусства?

— Искусство — неотъемлемая часть нашего существования. Оно окружает нас и необходимо жителям Венеции как воздух. Плафоны, что украшают потолок этого дома, принадлежат кисти Тьеполо — художника прошлого века. — Граф улыбнулся. — Однако в Венеции эти творения считаются относительно молодыми.

— Но Тициан…

— А вот его молодым назвать нельзя. — Граф тихо засмеялся. — Однако сейчас, когда я сжимаю в своих объятиях красивую женщину, мне менее всего хочется обсуждать дела или даже высокое искусство безмятежной Венеции. Если, конечно, речь идет не об искусстве любви.

Оливия рассмеялась.

— Хорошо. Так о чем же тогда будем говорить?

— О вас. — Граф улыбнулся. — Своим присутствием вы украшаете этот зал.

— Осторожнее, иначе вы вскружите мне голову, милорд.

— О да, это только лишь начало. — Он широко улыбнулся в ответ. — Как давно вы овдовели?

— Виконт скончался немногим более месяца назад.

Граф прищурился.

— Но вы не носите траур.

Оливия вздернула подбородок.

— Не ношу.

Граф с любопытством взглянул на свою партнершу.

— Вы не сожалеете о его смерти?

— Не сожалею. Но если бы сожалела, это бы ничего не изменило.

Граф с минуту изучающе смотрел на Оливию, а потом улыбнулся.