Эдди стоял перед музыкальным центром в гостиной и слушал музыку. Он был сама сосредоточенность. Джесси задержалась в дверях, стараясь не мешать ему, мельком окинула взглядом с головы до лакированных черных туфель. Если и существуют мужчины, словно родившиеся в смокингах, Палмер, несомненно, один из них.
Наконец он оглянулся.
— Привет. — От его теплой улыбки она смущенно засуетилась, одернула свое простенькое платье — вполне классическое, прямое, без рукавов, с глубоким декольте, по моде короткое, что и беспокоило ее. — Как тебе мой наряд?
Эдди обежал взглядом ее русые волосы, свободно ниспадающие на плечи, упругую грудь и бедра, подчеркнутые шелком материи, ноги в лодочках на высоких каблуках.
— Вот это да-а-а, — изумленно протянул он.
— Что да?
— Да ты прекрасно смотришься…
В вестибюле концертного зала Палмер протянул девушке билет на первый ярус в первый ряд. Лицо его было сосредоточенным, между бровями залегла складка, скулы окаменели.
— Увидимся, когда концерт кончится. Жаль, что тебе придется сидеть одной.
— Я уже большая девочка, Эдди.
Он пропустил шутку мимо ушей. Джесси не удержалась от смешка.
— Палмер, ты нервничаешь? Неужели? Жаль, не взяла кинокамеру — посмотрел бы ты на себя сейчас.
Эдди застенчиво улыбнулся.
— Это не смешно.
— Конечно нет, извини. — Джесси обняла его за широкие плечи. — Ты сыграешь блестяще. Как всегда! Так что вперед. — И она поцеловала его в чисто выбритую щеку.
Поцелуй означал лишь поддержку, но у нее вдруг ослабли коленки от его близости. Она задохнулась, заглянула ему в глаза и снова увидела в них вопрос. Долгое мгновение они пристально смотрели друг на друга, их губы разделяла лишь пара дюймов, а сердца грохотали, как литавры.
С явной неохотой Эдди отступил.
— Спасибо, Джесс. Приходи за мной в комнату отдыха музыкантов, когда все кончится, ладно?
В первом отделении исполнялся концерт для виолончели с оркестром. Солист был великолепен, но Джесси не терпелось услышать вторую часть программы. Когда дирижер вернулся после антракта на сцену, девушка едва сдерживала волнение. Она собиралась не спускать глаз с маэстро, но, лишь взлетела дирижерская палочка, ее внимание сосредоточилось на группе валторн.
Зазвучала симфония, и Джесси внезапно почувствовала, как повлажнели ее веки. Обычно она столь эмоционально не реагировала, но сегодня не могла ничего с собой поделать.
Дело было не в уровне исполнения, даже не в музыке, а в том, что она видела на сцене Эдди и гордость за него оказалась почти безграничной.
Когда музыка смолкла, все вскочили, аплодируя стоя. Осталась сидеть разве что одна Джесси: склонилась, спрятала заплаканное лицо в ладонях.
Наконец она оперлась на перила и с трудом поднялась. В тот же момент Эдди посмотрел наверх и сразу отыскал девушку взглядом, почти физически обжегшим ее. Сердце Джесси оборвалось. Господи боже, взмолилась она, что происходит?
Ее щеки пылали, все внутри предательски дрожало. Ей нужно взять себя в руки. Они просто друзья, и нечего позволять себе распускаться, тем более безо всяких на то оснований.
Но спускаясь по лестнице в комнату музыкантов, Джесси вновь ощутила лихорадочную дрожь. Когда же Эдди, развязывая на ходу бабочку и расстегивая воротничок сорочки, с улыбкой поспешил ей навстречу, она вдруг ясно поняла, что никак не сможет относиться спокойно к этому человеку…
7
На следующий день утром Джесси вышла на кирпичное крыльцо и тут же зажмурилась от яркого солнечного света.
— Надеюсь, ты не обиделся, что мы вчера не поговорили как следует?.. Меня порадовал ваш концерт, но, начни мы обсуждать детально, проговорили бы до петухов.
— Тебе понравилось — этого для меня вполне достаточно, — пожал плечами Палмер, — хотя твой профессиональный анализ и не помешал бы.
Джесси старательно избегала его глаз.
— Мне действительно понравилось, но я так тогда устала…
На самом деле Джесси опасалась вчера, что переполнявшие ее чувства чересчур заметны, поэтому и поспешила сократить беседу до минимума.
Заснуть не могла долго. Может, виной тому чужая кровать или продолжавшая звучать в ее голове музыка симфонии? Но, скорее всего, дело было в Эдди, чьи шаги слышались за ее дверью, в Эдди, шелестевшем в гостиной страницами газет… как и во всех тех возможностях, которые подсказывала сама ночь.
Это просто смешно, уговаривала себя девушка, ворочаясь с боку на бок. Разве чувства возвращаются, тем более когда она столь сильно страдала и слишком хорошо поняла, какую ужасную ошибку совершила, переступив черту между дружбой и физической близостью?
В конце концов Джесси забылась во сне, а проснувшись, вновь убедила себя, что искры, проскакивающие между ней и Эдди, — лишь плод ее воображения. Завтракать она села с твердой решимостью исправить свое поведение и вернуть их дружбу на прочный фундамент. Не желая искушать судьбу, Джесси объявила, что ей пора в обратный путь.
— Неужели ты не можешь остаться подольше? — Эдди вынес ее дорожную сумку и поставил рядом с машиной. — Впереди целый воскресный день, могли бы опять погулять…
— Нет. Меня ждет жуткая неделя — экзамены в школе, зачеты в колледже, репетиции, а в четверг встреча с советом нашего симфонического…
Эдди посерьезнел.
— Вот как? Я прошел собеседование целую вечность назад.
— Как? Ты… уже прошел собеседование? — изумилась Джесси. — Когда?
— Да, наверное, уже с месяц. Меня удивляет, почему они назначили тебе так поздно.
Она ничего не сказала, подавленная неприятным известием. Значит, Эдди действительно не знал раньше, что она заинтересована в месте дирижера. И сами судьи дали ему преимущество вытащить стартовый номер первым. От отчаяния Джесси побледнела.
— Эй, не надо волноваться. Они не задают никаких хитрых вопросов. Да этим клушам их и не придумать, даже если очень постараются.
Прищурившись, Джесси вгляделась в его самоуверенное лицо.
— Эдди, скажи честно, продолжаешь ли ты участвовать в конкурсе или все-таки это забег не на твою дистанцию?
