– Да.

Что это за комнаты? – Франциско указал на двери, ведущие из холла.

Тоже лаборатории. Они заперты на ночь.

У кого ключи?

– У него. – Охранник мотнул головой в сторону Пита. Реардэн и Даннешильд достали ключи из кармана Пита и начали бесшумно и быстро открывать комнаты. Франциско продолжал:

– Кто-нибудь еще есть в здании?

– Нет .

– А заключенный?

А… да, кажется, есть. Наверное, есть, иначе мы бы здесь не дежурили.

Он еще здесь?

Этого я не знаю. Нам не говорят.

Доктор Феррис здесь?

Нет. Уехал минут десять – пятнадцать назад.

Дверь из лаборатории наверху выходит прямо на лестничную площадку?

–Да.

Сколько там дверей?

Три. На лестницу выходит средняя.

Куда ведут остальные?

– Одна в маленькую лабораторию, другая в кабинет доктора Ферриса.

– Они соединены друг с другом?

– Да.

Франциско повернулся к своим спутникам, и вдруг охранник взмолился:

Мистер, можно вопрос?

Давай.

Кто вы?

Торжественно, словно на официальном приеме, он представился:

– Франциско Доминго Карлос Андреас Себастьян Д'Анкония.

Охранник задохнулся от изумления. Франциско отвернулся от охранника к своим спутникам и начал шепотом совещаться с ними.

Через мгновение по лестнице быстро и бесшумно поднялся Реардэн.

У стен лаборатории располагалось множество клеток с крысами и морскими свинками; их туда перенесли охранники, игравшие сейчас в покер за длинным столом в центре помещения. Шестеро играли; двое с револьверами наизготовку стояли в противоположных углах, держа под прицелом входную дверь. Реардэна не застрелили сразу же, как только он вошел, лишь потому, что его лицо было всем знакомо. Его слишком хорошо знали и совсем не ждали здесь. Восемь человек воззрились на него, узнав и не веря собственным глазам.

Он стоял у двери, сунув руки в карманы с небрежным и уверенным видом хозяина.

Кто здесь за старшего? – коротко спросил он тоном человека, желающего оставаться вежливым, но и не желающего терять время попусту.

Вы же… не может быть… – запинаясь, начал длинный угрюмый человек за карточным столом.

Я Хэнк Реардэн. Вы здесь старший?

Да! Но откуда, черт возьми, вы взялись?

Из Нью-Йорка.

Что вы здесь делаете?

Как видно, вас не предупредили?

Разве меня нужно было… О чем? – В голосе начальника охраны ясно прозвучали обида, возмущение, подозре ние, что его боссы не сочли нужным поставить его в известность и тем самым подорвали его авторитет. Начальник был высоким, худощавым человеком с резкими движениями, желтоватым болезненным лицом и бегающими глазами наркомана.

О том, зачем я здесь.

Вам… вам здесь нечего делать, – отрезал начальник охраны, боясь одновременно и того, что его обманывают, и того, что ему, возможно, не сообщили о каком-то важном решении. – Ведь вы предатель, дезертир и…

Вижу, вы еще ничего не знаете, старина.

Семеро остальных охранников смотрели на Реардэна с суеверным трепетом и неуверенностью. Двое с револьверами наизготовку все еще автоматически, бездумно, как роботы, держали его на прицеле. Он, казалось, не замечал их.

Ну и зачем же, как вы говорите, вы здесь?– буркнул начальник охраны.

Вы должны передать мне заключенного.

Если вы из главного управления, то должны знать, что нам не должно быть известно ни о каком заключенном и что никто не должен его видеть.

Да, кроме меня.

Начальник охраны вскочил, рванулся к телефону и схватил трубку. Не успев поднести к уху, он тут же бросил ее: все поняли, что провода перерезаны и телефон молчит. Охранники запаниковали. Начальник охраны в смятении обернулся к Реардэну. В глазах его было обвинение. Он наткнулся на слегка пренебрежительный, укоряющий голос Реардэна:

– Так не охраняют, разве можно было до этого доводить? Отдайте лучше заключенного мне, пока с ним ничего не случилось, иначе я подам рапорт о вашей халатности и неподчинении приказу.

Начальник охраны тяжело опустился на стул, сгорбился над столом и поднял глаза на Реардэна. Его изможденное лицо стало похоже на мордочку одного из зверьков, что копошились в клетках.

Кто этот заключенный? – спросил он.

Дорогой мой, – сказал Реардэн, – если ваши непосредственные начальники не посчитали нужным сообщить это вам, я тем более не стану.

Они и о вашем появлении здесь не посчитали нужным мне сообщить! – вскричал начальник охраны. Голос его звучал злобно и беспомощно, заражая беспомощностью и подчиненных. – Откуда мне знать, что вы от них? Телефон не работает, кто может подтвердить ваши слова? Откуда мне знать, что делать?

Это ваши проблемы.

Я вам не верю! – Крик сорвался на визг, слишком резкий и потому неубедительный. – Не верю, что правительство могло послать вас сюда с заданием. Вы ведь один из друзей Джона Галта, предателей, которые скрылись, которые…

Ты ничего не слышал?

О чем?

Джон Галт договорился с правительством, и мы все вернулись.

Слава Богу! – воскликнул самый молодой из охранников.

Заткнись! Рылом не вышел о политике рассуждать! – рявкнул на него начальник охраны. Он снова повернулся к Реардэну: – Почему же об этом не сообщили по радио?

А вы считаете, что вышли рылом указывать правительству, где и как объявлять о своей политике?

Наступило молчание. Слышно было, как зверюшки царапают прутья клетки.

– Полагаю, следует напомнить, – сказал Реардэн, – что вы здесь не для того, чтобы обсуждать приказы, а для того, чтобы их выполнять. Не для того, чтобы знать или понимать политические соображения ваших боссов, высказывать свои суждения, делать выбор или сомневаться.

Но я не уверен, что должен подчиняться вам.

Откажитесь – и ответите за последствия. Сгорбившись над столом, начальник охраны медленно, раздумывая, перевел взгляд с лица Реардэна на охранников с револьверами, стоявших по углам. Почти неуловимым движением охранники прицелились. В комнате послышался нервный шорох. В одной из клеток визгливо пискнул зверек.

Думаю, следует вас предупредить, – сказал Реардэн несколько жестче, – что я не один. Мои друзья ждут снаружи.