всякой мелочи – просто гениальная идея, но кучу железных инструментов и большие корабли штанишники получили вовсе не благодаря своим штанам.

Нет, всё дело в ящике с инструментами. Мау никак не проявил своего восхищения этим предметом, потому что не хотел признавать превосходства штанишников над Народом хоть в чём-то, однако ящик произвёл на него сильное впечатление. Молоток, например, совсем простая штука, его может изобрести кто угодно, однако в ящике были предметы – чудесные, блестящие предметы из металла и дерева – о назначении которых не имел ни малейшего представления даже Пилу. И они о многом говорили Мау.

'Мы не придумали клещи, потому что не нуждались в них. Чтобы сделать что-то совсем новое, вначале должна появиться новая мысль. Это важно. Нам не были нужны новые инструменты, поэтому у нас не появлялось новых мыслей. Но теперь новые мысли нам очень нужны!'

- Давайте вернёмся в деревню, - сказал Мау. – И ящик с инструментами на этот раз прихватим с собой. – Он шагнул вперёд и упал. – Ой! Тут здоровенный камень!

Пока Мау потирал ушибленную ногу, Пилу раздвинул оплетавший камень тонковьюн.

- Это не камень, это пушка с 'Джуди', - объявил он.

- Что такое 'пушка'? – спросил Мау, разглядывая длинный чёрный цилиндр.

Пилу объяснил.

Следующий вопрос не заставил себя ждать:

- Что такое 'порох'?

Пилу объяснил и это. И тут Мау снова увидел серебристую картинку будущего. Она оказалась довольно смутной, но пушка там точно присутствовала. В богов Мау больше не верил, но 'Джуди' была подарком волны. На корабле оказалось всё, что им нужно – еда, инструменты, доски, камни – так что, возможно, другие предметы с 'Джуди' им тоже нужны, даже если они об этом пока не знают, потому что не хотят знать. Однако, пора было возвращаться.

Мау и Пилу взялись за ручки ящика, который был слишком велик, чтобы нести его одному. Им пришлось каждые несколько минут останавливаться, чтобы передохнуть, а Мило ковылял позади с охапкой досок в руках. Фактически, Мау отдыхал, пока Пилу болтал. Он говорил всё время, о чём угодно.

Мау понял кое-что про братьев: неверно было думать, будто Пилу маленький и умный, а Мило большой и глупый. Просто Мило не любил много болтать. Когда же он что-то говорил, к нему следовало прислушаться. Но Пилу – тот плавал в словах, как рыба в воде, он словно рисовал картинки с помощью слов, и делал это непрерывно.

Неожиданно Мау спросил:

-  А что случилось с вашим народом, Пилу? Вы не задумывались об этом?

Впервые за сегодня Пилу притих на минуту.

- Мы возвращались на наш остров после волны. Все хижины исчезли, каноэ тоже. Мы надеемся, что наши успели уплыть на один из больших каменных островов. Когда мы отдохнём и ребёнок окрепнет, мы отправимся на поиски. Надеюсь, боги позаботились о них.

- Ты веришь в это?

- Мы всегда относили в святилище лучшую рыбу, - тихо ответил Пилу.

- Здесь мы оставляем… то есть, оставляли приношения на божьих якорях, - сказал Мау. – Приношения доставались свиньям.

- Остатки.

- Нет, целые рыбины, - резко возразил Мау.

- Но дух рыбы отправлялся к богам, - сказал Пилу тихим голосом, словно хотел прекратить этот разговор, не подавая виду, что он ему неприятен.

- Ты когда-нибудь видел, как такое происходит?

- Слушай, я знаю, что ты не веришь в богов…

- Может, они и существуют. Я просто хочу знать, почему они ведут себя так, словно их нет… Я хочу объяснений!

- Послушай, что случилось, то случилось, верно? – сказал Пилу с несчастным видом. – Я просто благодарен, что остался в живых.

- Благодарен? Кому?

- Ну ладно, рад! Рад, что мы все живы, и скорблю, что другие умерли. Ты не рад, ты злишься, и что в этом хорошего? – сказал Пилу, и в его голосе послышались рычание маленького животного, загнанного в угол и уже готового в ярости кинуться на обидчика.

А потом, к немалому удивлению Мау, Пилу расплакался. Сам не зная почему, но зато до самых печёнок ощущая, что именно так и следует поступить, Мау обнял его за дрожащие плечи. Пилу громко всхлипывал, сквозь слёзы бормоча обрывки каких-то слов. Мау обнимал его, пока тот не перестал трястись, а в Нижнем лесу вновь не зазвучали птичьи трели.

- Они стали дельфинами, - пробормотал Пилу. – Я уверен.

'Почему я не могу так? – размышлял Мау. – Где были мои слёзы, когда я нуждался в них? Наверное, их смыла волна. А может, их выпил Локача, или я сам оставил их в тёмных водах. Так или иначе, я их не чувствую. Может быть, чтобы заплакать, нужна душа'.

Постепенно всхлипы сменились кашлем и фырканьем. Потом Пилу осторожно отвёл от себя руки Мау и сказал:

- Ну ладно, слезами делу не поможешь, верно? Пойдём, нам пора. Знаешь, я уверен, что ты подсунул мне более тяжёлый край ящика!

И улыбнулся, словно ничего не произошло.

Не нужно было долго знать Пилу, чтобы понять – он плывёт по жизни, будто кокос по океану. Как ни топи его, всё равно вынырнет. В нём был какой-то внутренний источник радости, которая неизменно пробивала себе дорогу на поверхность. Его печаль была как мимолётное облачко, на минуту заслонившее солнце. Горе пряталось где-то в дальнем уголке его души, будто попугай капитана в запертой и занавешенной тканью клетке. Пилу справлялся с неприятными мыслями очень легко – он просто их не думал. Словно кто-то поместил в тело юноши душу весёлой собаки. Мау страшно ему завидовал.

- Перед приходом волны все птицы поднялись в воздух, - сказал Мау, когда они вышли из сумрака леса на яркий солнечный свет. – Будто знали заранее. А я не знал!

- Ну, птицы поднимаются в воздух всё время, например, когда в лес входят охотники, - возразил Пилу. - Так уж они устроены, эти птицы.

- Да, но всё случилось буквально за минуту до прихода волны. Птицы почувствовали её! Как?

- Да кто ж знает!

Вот вам ещё кое-что насчёт Пилу: ни одна мысль не задерживалась в его голове надолго, ей становилось там слишком одиноко.

- У девушки-привидения есть… штука, называется 'книга', слыхал? Сделана из чего-то вроде тонковьюна. И в этой книге полно птиц! – Мау и сам не понимал, зачем всё это рассказывает. Возможно, ему просто хотелось увидеть проблеск интереса в глазах Пилу.

- Расплющенных птиц?

- Нет, они вроде… как татуировки, но цветные! Штанишники называют птицу-прадеда 'панталонником'!

- Что такое панталоны?

- Штанишные штаны для штанишниц, - объяснил Мау.

- Ну и глупо. Зачем нужно другое слово для штанов?

В этом-то всё и дело. У Пилу была душа, поэтому он мог не мучить себя лишними вопросами и жить волне счастливо. Но Мау, заглянув внутрь себя, находил лишь вопросы. Ответом на все его 'почему?' было 'потому!', а ведь это совсем негодный ответ. 'Потому'… боги, звёзды, мир, волна, жизнь, смерть. Никаких причин, никаких ответов, только 'потому'… 'Потому' было проклятьем, твоей рукой в холодной руке Локачи…

ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, РАК-ОТШЕЛЬНИК? ХОЧЕШЬ УРОНИТЬ ЗВЁЗДЫ НА ЗЕМЛЮ? РАСКОЛОТЬ ГОРЫ, СЛОВНО НАПУГАННЫЙ КОКОС, ЧТОБЫ ОТКРЫТЬ ИХ СЕКРЕТЫ? ВСЁ ИДЁТ, КАК ИДЁТ! ПРИЧИНА БЫТИЯ ЕСТЬ САМО БЫТИЕ! ВСЁ В МИРЕ НА СВОИХ МЕСТАХ! КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТОБЫ ТРЕБОВАТЬ ОТВЕТОВ? КТО ТЫ ТАКОЙ?