в главном здании, так называемой свечке, да еще на системы постановки помех на каждом вертолете. В ней же — если верить строительным планам — находился пассажирский лифт и лестница вниз, на подземные этажи. Где находился грузовой лифт — никто не знал, единственная схема здания, которая была найдена — это схема основного здания, свечки, потому что ее строили русские архитекторы. Остальное строилось по типовым, не требующим архитектора проектам, и строилось неизвестно кем.
Штурм начался неожиданно, никакого сигнала не было вообще — противник явно мог слушать частоту, и если даже у него нет приставки ЗАС — любой всплеск активности в радиоэфире отследить довольно просто. Просто ночь — а была уже кромешная, темная ночь — внезапно расчертили трассы автоматических пушек, и это стало сигналом к началу операции.
— С Богом! — прозвучало в наушниках у всех, это были слова пилота.
И сразу стало как-то легче. С Богом — с этими словами русские солдаты не первую сотню лет шли на войну и на смерть. И какая разница, что в руках — шашка или автомат…
Вертолеты рванулись вперед, небольшой квартал, словно вырванный из какого-то современного города и перенесенный волей Аллаха в безжизненные пустынные места Персии, оказался в перекрестье огненных трасс — но трассы летели не только в одну сторону, но и в другую.
Им предстояло преодолеть десять километров, в то время, как грузовикам — только четыре — и поэтому они отлично увидели то, что произошло внизу. Чтобы не потерять ориентацию — они шли параллельно трассе и как раз там, когда они настигли идущую без огней колонну грузовиков — просверкнуло, грохнуло — и оба вертолета подбросило вверх ударом невидимого кулака, затрясло. Двигатели взвыли, летчики старались удержать машины в воздухе, преодолеть этот последний проклятый километр.
— Утечка в гидравлике! — заорал второй пилот, в то время как первый пытался совладать с педалями. Приборная панель вспыхнула желтым, а в нескольких местах и красным.
— Шунтируй!
Второй пилот уже делал это — но видел, что дело дрянь.
— У меня педали здорово трясутся!
— Что-то не то с хвостовым ротором!
Вторая машина чувствовала себя не лучше — взрыв ударил и по ней, за ней тянулся дымный след, не видимый в темноте.
— Готовимся к аварийной!
— Держи!
— Десанту готовиться к экстренной!
Бортстрелок, который должен был управлять установкой Коршун — бросил ее, все равно смысла в ней уже нет, на четвереньках, потому что трясло, бросился на свое место, чтобы успеть пристегнуться. Аппарель была в нижнем положении, и десант с ужасом смотрел на то, что произошло. Кто-то отлично просчитал возможные планы штурмующих и заложил взрывчатку под дорогу гораздо дальше от комплекса, чем это предполагали. Судя по силе взрыва — из наземной группы вообще могло не остаться в живых никого.
Навстречу вертолетам летели трассеры, подавить все огневые установки не удавалось. Вертолет уже разворачивало — отказывал хвостовой ротор.
— Держитесь!
Вертолет снижался, с шумом и тряской. Надрывалась криком рация, но до нее никому не было дела…
Тяжелая машина плюхнулась, с шумом, грохотом, подняв тучу пыли и песка, проехала немного по жесткой песочно-соляной корке и ткнулась носом в крайний ангар, пробив по пути декоративный забор. Этот ангар на какое-то время прикрыл их от огня противника, самого страшного — с высотной башни.
Второму вертолету повезло меньше. Он был не так сильно поврежден, пилот принял решение все же дотянуть до места десантирования и там посадить машину. Это была ошибка — вырвавшаяся из-за одного из зданий машина, из-за угла остановилась — и пульсирующий алый луч распорол кабину вертолета, который был уже в паре десятков метров. Вертолет шел на минимальной высоте и рухнул — прямо в начале единственной улицы Екатеринбурга — 1000. Хрястнули о бетон лопасти, вертолет заваливался на бок, несущий ротор бешено вращал огрызки лопастей, а сами лопасти полетели во все стороны. Одна пропорола стену ангара и влетела внутрь, вторая улетела куда-то в небо. Третья ударила по не успевшей убраться машине — и осколок лопасти как гильотина снес голову пулеметчику.
Небо то тут то там перекрещивалось мутными дымными следами, вспышками рвались самоликвидаторы реактивных гранат.
Один из вертолетов В50, которые могли держать обстрел из двадцати трех, и даже тридцатимиллиметровой пушки, задымил, пошел на снижении — один Бог, или скорее Сатана знает, как это удалось бандитам. Второй ударил по высотке неуправляемыми реактивными снарядами…
Сильно, аж кружилась голова — пахло дымом. Где-то что-то горело, грохотало…
Их спасли кресла — специальные десантные кресла, частично компенсирующие удар — но все равно удар был силен. Так силен, что на несколько секунд погасил сознание, а надетая на них броня — не спасла, но только усугубила.
Араб окончательно пришел в себя, закашлялся — гарь лезла в глотку, першило. Рядом возился еще кто-то…
Отстегнулся, благо привязная система не была повреждена. Вертолет — слава Богу, упал не на бок, не перевернулся — он так и проехал брюхом по земле. Посадочную аппарель оторвало, Араб как раз и выбрался через дыру, зияющую на ее месте…
Спецназовцы выбирались из вертолета один за одним. Бой затихал, высотка замолкла, подавленная пулеметно-пушечным огнем и ракетами. Было видно — что вдалеке в пустыне что-то горит.
И машины, которые должны были доставить к цели основную группу — их не было.
— Обеспечить посадочный периметр! — хрипло проорал Терещенко, майор и командир их отдельной группы.
Привычная команда привела в чувство — кто бросился вправо, кто влево. Было непонятно, что происходит — похоже, что террористы отступили на нижние этажи, под землю, готовясь дать последний бой. В любой момент могло быть активировано ядерное устройство, или еще какое, подложенное под емкости с ОЯТ, или графитом, или еще чем-то в этом роде.
Из вертолета вытащили пилотов. Отделались легким испугом — у первого два перелома, у второго — вообще ничего. Приказ в такой ситуации мог быть только один — второму пилоту приказали оттащить первого подальше от комплекса, в пустыню и ждать помощи. Оружие выживания — пистолеты-пулеметы с глушителями, гранаты — были у каждого, и больше ничего сделать было нельзя…
Поделились на две группы. Перед тем, как выйти из прикрывающего их ангара — один из штурмовиков снял свой шлем, в котором он был похож на водолаза, на стволе автомата выставил его из-за угла. Выстрел — пуля солидно, увесисто ударила по титановому сплаву и пробила его насквозь, вырвав автомат из рук.
Твою мать… — в голос выругался экспериментатор.
Рецепты борьбы и с тем и с другим были — сначала на улицу полетела одна шашка, затем — вторая. Первая давала плотный, густой дым, вторая — плевалась чем-то наподобие фейерверка, только горело все это у самой земли и горело очень ярко. В любом термооптическом приборе это выглядело как фейерверк.
Вертолетчик разобрался в ситуации, открыл прикрывающий огонь по зданию — снаряды в пушечных контейнерах у него были, но немного.
Араб бежал в мутной, освещаемой вспышками термоловушек тьме, бросаясь то в одну сторону, то в другую — целясь на вертолет, который лежал посреди улицы. Он должен был послужить хоть каким-то
