ней.

— С паровой машиной?

— Да! Но главное, чтобы она под парусами шла отлично!

— И сколько матросов?

— Пятьдесят человек. Я подберу сам!

— Я думаю, вам пятидесяти мало. Ведь дела-то много!

— Что вы, Николай Николаевич! Вполне достаточно. Только нужны орудия современные и штуцера[96].

— Лучше купить вам пароходокорвет.

— Не шутите, Николай Николаевич! Будь я богатый человек, я сам мог бы купить шхуну. Мне пригнали бы ее прямо сюда, к косе. Хотите, напишу матери, попрошу заложить имение и с жалованьем в придачу купил бы шхунешку. Ведь в других странах вооружают на каперство частных владельцев.

— А у нас прежде всего не героизм, а полиция, красный воротник, как говорит Завойко. Сунься с такой романтикой, попробуй, и вам и мне ижицу пропишут!

«Бог знает — чужая душа потемки. Не хватало мне его в каперство отпускать. Морякам, конечно, раздолье! А мне скажут — петрашевца выпустил! Мало на меня доносов пишут! Однако здешних офицеров вообще ни в какое каперство нельзя пускать. «Палладских» — пожалуй. Да адмирал об этом меньше всего думает. Конечно, у Невельского и его братии все китобои знакомые, и они в океане чувствовали бы себя как дома».

По многим причинам смелый проект не нравился Муравьеву. Хотя ничего не скажешь — будь возможность, насолили бы… «А американцам найдем дело. Пошлю надежного человека».

— Вот и видно, что вы сами, Геннадий Иванович, рветесь в бой. Вы — офицер, Геннадий Иванович. А говорили чушь — прятаться в тайге…

— Каперство совсем иное дело! Купцы уже сейчас, когда у нас нет в океане ни одного крейсера, кроме «Авроры», по слухам, всюду в тревоге, даже в Гонконге была тревога, русский крейсер ловили. Англичане прежде всего хозяева хорошие и коммерсанты и губить товар не желают. А если бы мы выпустили десяток судов? Вот это был бы престиж и слава. Ловить в океане трудно. Это бы уж была не дробь, а бомба из огромной пушки! И напрасно, Николай Николаевич, не договорились со шкиперами о переброске десантов на Камчатку. Они бы за неделю собрали целый флот. За деньги они бы до прихода врага перевезли туда еще пятьсот человек!

— Я послал на «Оливуце» дополнительно, что мог… офицеров, оружие…

«То он бранит Камчатку так, что у меня душа немеет и я не рад, что с ней связался, то требует, чтобы я слал помощь Завойко».

Муравьеву казалось, что Геннадий Иванович хитрит. «Не столь же он наивен, чтобы предполагать, что я буду нанимать иностранцев для перевозки войск. Он испытывает меня?»

— Нет, русский генерал, такой, как Василий Степанович, должен выстоять сам! А силы на устье ослабить нельзя. И без позволения нашего нессельродовского Пекина, Геннадий Иванович, ничего подобного сделать не могу!

— Вас оплата тревожит?

— Ни боже мой! Политика! И нельзя оставлять устье слабозащищенным. Ну так за дело! Вечная память! — Муравьев поднял стакан.

— Вечная память!

Утром на оленях генерал, Невельской, Казакевич с тунгусами выехали в Николаевск.

— А не хотели бы вы, Петр Васильевич, в Америку под чужим именем? — спросил губернатор, всей фигурой поворачиваясь на олене к Казакевичу.

Казакевич не ожидал этого.

— Через Петербург прямо в Вашингтон. Вам сделают документы, и действуйте в Америке по своему усмотрению. Шарпера можно взять, если захотите, он уже свой, знакомый. Впрочем, сами решите. Можно найти других, а можно Шарпера в люди вывести, и будет верный человек.

— Он уже и так по-русски понимает! — сказал Невельской.

— Неизвестно, сможем ли мы все сплавить в будущем году по Амуру. И надо нам привлечь американцев к торговле, приучить.

Казакевич солидный и молчаливый. Он подготовил Амурский сплав. Он теперь не прочь и в Америку.

— Вы, Петр Васильевич, знаете английский язык. Отращивайте себе усы и бороду…

— И брюхо! — добавил Невельской.

— Как ты думаешь, Геннадий? — обернулся Казакевич.

— Исполать! — ответил Невельской. — А я бы в каперство пошел, чем тут сидеть без дела.

Корабль «Президент» шел при полной парусности, огромный и белый. Английский адмирал Прайс, рослый, сухой и сильный человек, с большими усами, бакенбардами и сутулой спиной, немного задумчивый и угрюмый, стоял на юте, глядя на китобойное судно, проходившее примерно в восьми кабельтовых под углом в тридцать градусов к курсу союзной эскадры, направлявшейся к берегам Камчатки. Все двигалось: море, воздух, корабль, китобой, и все в разные стороны.

Прайс давно охотился в океане за русским фрегатом, что ушел к своим берегам, видимо на Камчатку. Он желал составить представление о порте Петропавловске, о том, какие там силы и укрепления. Адмирал, опытный и дельный моряк, сведения о русских силах и о корабле «Аврора» собирал где только возможно. Он полагал, что должен все рассчитать и схватить врага мертвой хваткой в его берлоге.

— Пожалуйста, остановите китобоя! — приказал Прайс своему флаг-капитану Бурриджу.

Победа обычно подготавливается трудами. Через шпионов узнаются силы противника. Потом собираются превосходящие силы. Врага разбивают стрельбой из орудий и новейших ружей. Людей пускают в дело, когда враг почти сломлен. Отличное вооружение дают заводы острова. Империя богата. Есть средства и на шпионов. Когда надо, подкупаются ханы, царьки, мандарины, министры, князья, офицеры, торговцы.

Воюет Томми, но ему помогают банки и плантации. Английский солдат и матрос — как рабочие промышленности, в которую вложены большие капиталы. Матрос вербуется из народа поголодней и поотчаянней, чтобы рад был сытой жизни. Не все идут на фабрики, находятся искатели приключений. Из простонародья есть любители роскошной жизни, которую обещают картинки с надписями, призывающими наниматься в королевский флот.

У системы, которой Прайс держался, как и Непир[98], как и многие английские адмиралы в эту пору расцвета и могущества, когда нельзя рисковать престижем и славой, была одна слабость. Эта система побеждать требует подготовки, то есть времени. Неизбежно побеждаешь при