чтобы удержать равновесие.

— Будешь завтракать или для тебя еще слишком рано? — спросил он.

— Совсем нет, — пролепетала она, злясь на себя. — Я спущусь через несколько минут и помогу тебе.

Ноа пожал плечами.

— Не нужно торопиться. Вчера ты легла не поужинав, и я подумал, что тебе необходим сытный завтрак.

Кейт не могла сдержать улыбку, когда принимала душ, одевалась и спускалась вниз.

Ароматы, доносящиеся из кухни, были просто божественными, но больше всего ее поразил вид Ноа у плиты. Он жарил сосиски.

Проклятье! Как она может восхищаться другим мужчиной через несколько минут после разговора со своим бойфрендом? Наверное, это из-за смены часовых поясов и жары. Или дело было в одежде, которую носили австралийские фермеры. Она быстро попыталась представить себе Дерека в потертых джинсах и мятой рубашке, готовящего яичницу в полседьмого утра. Почему-то ей это не удалось. Дерек был совой и ненавидел рано вставать. Кроме того, он не любил готовить, а джинсам предпочитал деловые костюмы.

То, что произошло девять лет назад, больше не повторится, сказала она себе.

Внутри у Кейт все содрогнулось, когда она вспомнила, как страдала из-за безответной любви к Ноа. Как бегала за ним. Как послала ему открытку на День святого Валентина.

О боже! Как она могла быть такой идиоткой? Ноа не ответил на ее послание, и она надеялась, что он об этом забыл. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Кейт спросила:

— Мне приготовить тосты?

— Давай. Тостер — вон там, в углу. Хлеб — в коробке, масло — в холодильнике.

Его обыденный тон вернул ее к реальности. В ее жизни нет места для романтических мечтаний о Ноа Кармоди.

Во-первых, у нее есть Дерек. Во-вторых, она уже усвоила горький урок. Наверное, ей нужно было сто раз написать: Я не подхожу Ноа.

Пока жарился хлеб, Кейт достала из сушилки посуду и накрыла на стол.

Она не думала, что сможет много съесть, сидя напротив Ноа, но даже не подозревала, как сильно проголодалась. Сосиски оказались хрустящими снаружи и очень сочными внутри, не говоря уже о беконе.

Ноа улыбнулся, увидев ее пустую тарелку.

— Мне нравится, когда женщина ест с аппетитом.

— Все было очень вкусно, — сказала Кейт. — Спасибо.

Только она хотела предложить ему помыть посуду, как он, нахмурившись, поднялся и прислушался.

— Сюда едет машина.

Взяв кружку с чаем, он подошел к окну и уставился вдаль.

— Это не грузовик.

— Мне приготовить еще чаю?

— Не надо. Не думаю, что это визит вежливости. Хотя его голос звучал спокойно, Кейт видела, как напряжены его плечи. Ей стало любопытно, и она подошла к окну, но увидела лишь движущееся облако белой пыли.

— Это полиция, — заявил Ноа. Поставив кружку на стол, он быстро вышел на веранду.

Кейт отметила про себя, что джинсы отлично сидели на его крепких ягодицах.

Перестань. Собрав посуду, она отнесла ее в раковину и принялась ее мыть, одновременно наблюдая в окно за происходящим. Наконец из облака пыли показалась белая машина с бело-синими шашечками. Прищурившись, Кейт смогла разглядеть рядом с водителем маленькую фигурку.

Когда машина остановилась у крыльца, пассажирская дверца открылась, и из салона выскочила Оливия и понеслась вверх по ступенькам. Ее светло-каштановые волосы развевались за плечами.

— Папочка! — закричала она, бросившись в объятия Ноа.

Что, черт побери, могло произойти?

Кейт побежала на веранду, лихорадочно перебирая в уме возможности. Ноа был потрясен не меньше ее. Присев на корточки, он положил руки на плечи Оливии и вгляделся в ее заплаканное личико, словно пытаясь прочесть там ответ.

— Что случилось?

Девочка замотала головой и еще сильнее расплакалась.

Полицейский, крепкий мужчина за пятьдесят, выбрался из машины и, приложив ладонь к фуражке, протянул:

— Доброе утро, Ноа.

— Стэн, ради бога, что произошло?

— Твоя бывшая жена заявила об исчезновении малышки из отеля. Я нашел девочку на шоссе, но, когда попытался отвезти ее назад в город, она закатила истерику, и я подумал, что будет лучше привезти ее сюда.

— Она была на шоссе?

— Да, я нашел ее на выезде из Джиндабиллы.

— Лив, ради бога, — произнес Ноа сдавленным голосом.

Полицейский снял фуражку.

— Я сообщил ее матери, она уже едет. Полагаю, будет лучше, если вы с Лайэн решите эту проблему без моего участия.

— Да, конечно. — Кадык Ноа дернулся, когда он пожал полицейскому руку. — Спасибо тебе, Стэн. — Его голос дрожал. — Мне невыносимо думать, что могло бы произойти, если бы ты ее не нашел. — Он обратился к дочери: — Почему ты сбежала, Лив? Оливия опустила глаза.

— Скажи мне, — настаивал Ноа.

— Ты сердишься? — тихо спросила она. Он глубоко вдохнул.

— Нет, не сержусь, просто беспокоюсь.

— Я не хочу возвращаться в Сидней.

Ноа стиснул зубы, словно испытывал сильную боль. Девочка смотрела на него глазами, полными страха, ее губы дрожали.

Казалось, молчание длилось целую вечность. Наконец Ноа застонал и прижал к себе Оливию. Она обхватила его за шею и заплакала у него на груди.

— Не отдавай меня, папочка. Пожалуйста, разреши мне остаться у тебя.

Ноа закрыл глаза. Его суровые черты исказились как от боли, когда он положил свою большую ладонь на затылок девочки и прижал ее к себе.

При виде этой сцены на глаза Кейт навернулись слезы. Ее отец умер, когда она была маленькой, но воспоминания о нем согревали ей душу. Ей нравилось, когда он высоко раскачивал ее на качелях и называл своей принцессой.

Как же она его обожала!

Наблюдая за Ноа и его дочерью, она чувствовала особую связь между ними и глубину их привязанности друг к другу. Страдания Оливии были настоящими. Она не была избалованной девочкой, манипулирующей своим отцом.

Вдалеке показалось еще одно облако белой пыли, сопровождаемое шумом мотора. Несомненно, это была Лайэн.

— Я приготовлю чай, — пробормотала Кейт, решив, что ей лучше не вмешиваться.

Ее ухода, похоже, никто не заметил. Поставив чайник на плиту, она продолжила мыть посуду. Шум мотора становился все громче, затем взвизгнули тормоза и хлопнула дверца. Поднявшись по лестнице, Лайэн остановилась на веранде. Она уперлась руками в бока и поджала накрашенные губы. В платье цвета