Правительство Италии может с минуты на минуту вообще поставить под сомнение существование такого государства, как Ватикан… С другой стороны, ты, сын мой, справедливо боишься указать местоположение реликвии, оставленной Христом во имя спасения человечества. Хотя, поверь, при желании ты бы заговорил как миленький…

– Все верно, да только одно «но». – Кончики некрасивых губ Торика приподнялись. – В пророчестве сказано Иисусом, что в это место должны прийти мы пятеро, а не кто-то другой.

– Знаю, – сдался Папа. – Знаю, сын мой. И понимаю это, именно поэтому тебе до сих пор не вкололи «сыворотку правды» по мановению моей руки. Так мы будем сотрудничать?

В голосе понтифика вновь появились уверенные, властно-стальные нотки человека, привыкшего приказывать, а не просить.

– Мы будем сотрудничать, – медленно произнес Торик, вставая. – Ведь мне тоже интересно, что именно находится под пещерой в базилике Рождества Христова, которая стоит в Бейт-Лехеме.

Папа обмер.

Наверное, он ждал этих слов всю свою жизнь.

– Но за многие века, – наконец промолвил он, – в таких святых местах церковь и ученые обнюхали каждый камень, каждую песчинку. Они бы нашли что-либо подозрительное, диковинное или странное. Не лукавишь ли ты… сын мой?

Торик пожал плечами:

– Есть лишь один способ проверить – отправиться туда. – И… как ты догадался?

– Это просто. «Две сандалии ищут пусть, большая и малая…» Вспомните очертания Италии. Это малая сандалия, а большая…

– Аравийский полуостров! – с азартом перебил его Фрунзик. – Ну и ну… лапти гну!

– Да, это похоже на правду, – согласился понтифик. – А дальше?

– «Где узел большой, там цитадель хлеба. И око в ступенях земли», – неторопливо проговорил Святослав. – Представьте себе карту. Если предположить, что узел тесемок большой сандалии находится примерно на северо-западе Аравийского полуострова, то сектор поиска существенно сужается: часть Египта, Израиль, Иордания, Палестинские территории. Возможно, Ливан или юг Сирии. А теперь вспомните, что в переводе означает название городка Бейт-Лехем или, как многим привычней слышать, Вифлеем, который расположен южнее Иерусалима приблизительно на восемь километров?

– «Дом хлеба», – тихо произнес Папа. – Цитадель хлеба… Надо же. А «око в ступенях земли» – это знаменитая серебряная звезда…

– Именно. Ведь в нижней части базилики Рождества Христова находится пещера, в которой, по преданию, родился Иисус. Прямо напротив входа место Рождества отмечено серебряной звездой в алькове, символизирующей не что иное, как всем известную Вифлеемскую звезду.

– Невообразимая логика…

– И последнее. Так как над пещерой находится собственно базилика, то искать артефакт нужно либо в ней, либо под ней.

Вновь раздалось шипение. Воздух заструился от двери по полу кубического хранилища.

– Это все, бесспорно, выглядит очень стройно и завораживает, – проговорил Долгов, стараясь в уме привести новые факты к системе. – Но есть некоторые нестыковки, которые не дают мне покоя. К примеру, как случилось, что один из привратников остался на Земле, когда все остальные отправились на Марс?

– При стаде всегда должен быть пастух, – ответил понтифик. Старику явно не понравилось, что Долгов портит своими трезвыми рассуждениями миг триумфа всей христианской церкви.

– Стадо? Лестно, ничего не скажешь, – поддержал Максима Герасимов. – В таком случае откуда Иисус мог так точно предсказать возвращение привратников-отступников в 2012 году и огненный дождь с неба в 2021-м? А появление новых… э-э… стражей? У вас и на эти вопросы найдутся ответы, ваше святейшество?

– Нет, – жестко отрезал Папа и обратился к Торику: – Сын мой Святослав, ты воистину необыкновенный человек. Ты совершил великое открытие, даже не выходя из этих прочных стен.

– Не открытие, – ответил Торик, поправив свои иссиня-черные волосы. – Я всего лишь предположил.

– Значит, вам пора отправляться в путь, чтобы узнать истину. Время теперь течет слишком быстро. Боюсь, на сомнения его уже не осталось.

Грязно-розовый рассвет занимался над Ватиканом. Силуэты соборов и музеев теперь выглядели не так зловеще, как ночью, но зато на них стали явственней различаться следы атаки плазмоидов. Серые стены там и тут были выщерблены, а кое-где в них зияли дыры, наспех прикрытые жестью, досками и фанерой. Повсюду виднелись аккуратно сложенные садовниками и рабочими груды битого кирпича и мрамора.

Максим, с позволения Папы, вкратце поведал обо всем, что произошло в металлическом кубе, генералу и Волковой, опуская лишь прямое цитирование текста пророчества. Да он его и не запомнил толком, это Торик со своими феноменальными способностями мог повторить что угодно, единожды услышав.

– С точки зрения военной науки, то, что вы предлагаете, называется диверсионной операцией с недопустимой степенью риска, – проговорил Пимкин, когда Долгов закончил рассказ. – А вот с гражданской точки зрения – просто-напросто абсурдом.

– Николай Сергеевич, не за тем ли вы нас сюда привезли, чтобы попробовать докопаться до истины?

Генерал снял очки и протер запотевшие от влажной утренней свежести стекла платочком.

– Долгов, ты хотя бы представляешь, как мы доберемся до Ближнего Востока? Ты хоть раз бывал там? Видел, что творится в Секторе Газа? На берегу реки Иордан? А я бывал. Тот ад пожарче вторжения плазмоидов будет, потому что в его котлах кипят человеческие ярость и ненависть. Уже не одну сотню лет.

– Максим, ты думаешь, нам действительно необходимо туда ехать? – как-то беспомощно спросила Маринка, шедшая рядом. – С нами пятилетняя дочь… А здесь я ее не оставлю. Я ее нигде не оставлю… К тому же я так устала от этого бесконечного бега.

Максим долго молчал, глядя на носки своих ботинок, которые мелькали на фоне чисто вымытого асфальта дорожки.

Вся их группа уже полчаса неспешно прогуливалась, сопровождаемая охраной, по бесконечным аллейкам, площадкам, скверикам. Вокруг росли ухоженные деревца, кусты, стриженные, словно по линейке, зеленела травка на лужайках. И если не поднимать голову на колоссы полуразрушенных капелл и церквей, то можно было подумать, будто попал в загородную усадьбу к богатому князю или крупному олигарху.

Чуть поодаль шествовал сам понтифик в окружении телохранителей. Он тяжело дышал и опирался на позолоченную трость. Видно было, что старик устал – он то и дело кутался в теплую мантию и приостанавливался, чтобы перевести дух. Изредка он отдавал какие-то короткие распоряжения по мобильнику, который услужливо подавался помощником, облаченным в темное одеяние.

– Можно, конечно, никуда не ехать, – произнес наконец Долгов, останавливаясь и крепко прижимая утомленную Ветку к себе. Все остальные тоже притормозили. – Можно остаться. Найти заброшенную шахту поглубже или бомбоубежище, забраться туда, погасить свет, выключить все электроприборы… И ждать.

– Чего ждать-то? – хмуро спросил Егоров.

– Пока проклятые плазмоиды не уничтожат все на этой беспечной планете. А когда дождемся, можно вульгарно сдохнуть.

– Нехорошее слово сказал, – незамедлительно прокомментировала Ветка.

– Еще какое, – согласился Максим.

Наступила неловкая пауза. Стал слышен шелест ветерка в кронах деревьев, покашливание понтифика в нескольких метрах позади, далекие крики так и не угомонившейся за ночь толпы римлян из-за высоких стен.

– В сложившейся ситуации я вижу только один выход, – сказала молчавшая до этого полковник Волкова. – Судя по рассказу Максима, пророчество гласит, что в Вифлееме нужно быть всем пяти привратникам. Иначе затея априори теряет смысл…

– Я не доверяю полковнику, – замогильным голосом прогудел Торик. Он уже во второй раз повторял эту