Рядом с ним Джеки чувствовала себя невероятно искушенной. К тому моменту как лимузин остановился, Джеки уже не сомневалась, что любит Кассиуса.

Казалось, он тоже был влюблен в нее. Не в силах сдерживаться, он проявлял чувства к Джеки в самых неподходящих местах — целовал ее и лез под юбку в ресторане, где только стол скрывал то, чем он занимается; затягивал Джеки в переулки и занимался с ней любовью, прижав к стене какого-нибудь здания, и только ночь служила им покровом. А однажды занялся с ней любовью прямо в театральной ложе, куда в любой момент мог кто-нибудь заглянуть. Когда это только начиналось, Джеки вела себя довольно сдержанно, но вскоре ею овладела страсть, и она была готова на все, лишь бы ублажить Кассиуса. Он стал для нее наркотиком, а сама она превратилась в наркоманку, которой все время нужна была подзарядка.

Скоро отец узнал, что она тайком встречается с Кассиусом. Да разве это могло не выплыть наружу? Пусть Джеки врала и уходила потихоньку, но их свидания проходили в публичных местах, и кто-то в конце концов сказал отцу, что видел их. Когда однажды Джеки пришла домой после очередного и, как оказалось, последнего свидания и наткнулась на ожидавшего ее отца, начался ужасный скандал. Джеки орала, что ненавидит отца, что будет встречаться с Кассиусом, сколько захочет, и что он ей не сможет помешать. Потом выскочила из дома, поймала такси и поехала прямо к Кассиусу. Она позвонила, дверь тут же открылась, но оказалось, что в квартире полно незнакомцев. У Кассиуса полным ходом шла вечеринка, кто- то, услышав звонок, открыл дверь, а сам он даже не знал, что Джеки тут.

Вымучив улыбку, она поздоровалась с присутствующими, словно знала про вечеринку и была на нее приглашена. И стала пробираться через переполненные комнаты, пытаясь отыскать Кассиуса. В кабинет она заглянула в последнюю очередь. Сначала ей показалось, что там пусто. Растерянная, в отчаянии от того, что не может отыскать любимого, Джеки уже собралась уйти из кабинета, но тут услышала чей-то смех. Джеки остановилась, еще раз огляделась и обнаружила, что дверь на балкон приоткрыта. Решив, что Кассиус там, она подошла к двери, но замялась, поняв, что он не один. Его двоих собеседников Джеки не узнала, но по блеску глаз поняла, что они тоже бессмертные, как и Кассиус.

Она уже потянулась к двери, чтобы открыть ее, но тут один из двоих сказал нечто, отчего Джеки застыла на месте.

— Похоже, ты частенько проводишь время с малышкой Джеки.

— Хм… проводил, — поправил его Кассиус и пожал плечами: — Но мне надоело. Она слишком неопытная. Поначалу ее восхищение меня забавляло, но теперь раздражает. — Он криво ухмыльнулся: — Мне нравится заставлять ее делать то, чего она не хочет. Сознание у нее податливое, как глина, и ее очень легко подчинять. Мне почти не нужно напрягаться, чтобы проникнуть в ее мысли и убедить малышку в том, что она хочет, чтобы я занялся с ней любовью прямо в театральной ложе — там, где любой может нас увидеть.

— Ты меня удивляешь, Кассиус, — сказал второй собеседник. — Судя по твоим рассказам, ты уже давно устал от секса и…

— Дело не в сексе, — нетерпеливо перебил его Кассиус. — Просто довольно интересно заставлять девочку делать то, что идет вразрез с ее моралью. — Он пожал плечами: — Но эта игра мне наскучила, и я собираюсь ее прекратить. Нужно только решить, как это сделать. Требуется что-то совсем необычное. К примеру, появиться на одном из деловых совещаний Теда Моррисея и трахнуть ее прямо на столе, на глазах у важных клиентов. Только представьте себе его унижение, когда она начнет скулить, как сучка во время течки.

— Господи, Кассиус! Я знал, что ты не любишь Теда, но это…

— Он не уважает меня! — рявкнул Кассиус. Таким разозленным Джеки его никогда не видела. — Он ведет себя так, будто ровня нам, а это не так. Ни один из них с нами не сравнится! Все они — слабоумные людишки, которыми мы питаемся. Мы можем ими командовать, как хотим, и он должен наконец это понять!

Онемев от потрясения и ужасно испугавшись, что ее здесь обнаружат, Джеки отошла от двери и выскочила из кабинета. Она то и дело оглядывалась, понимая, что если Кассиус ее обнаружит, случится беда. Он прочитает ее мысли и узнает, что она все слышала… Он не даст Джеки просто так уйти, а подчинит себе ее сознание, как, оказывается, делал все это время, и будет удерживать рядом до тех пор, пока не заставит сделать что-нибудь, публично унижающее ее саму и отца.

Сев в такси, Джеки немного успокоилась, но страх еще не прошел. Кассиус контролировал все ее поступки и будет продолжать это делать снова, если у него появится такая возможность. Но ему нельзя эту возможность предоставлять. Притихшая и покорная, Джеки вернулась к отцу и все ему рассказала. Отец знал, как действовать. Он тут же позвонил Бастьену Аржено, и вампир пришел к ним, чтобы обсудить случившееся.

Тогда Джеки чувствовала себя просто ужасно, но сейчас она понимает, что Бастьен вел себя очень по-доброму. Он заверил ее, что у вампиров не принято смотреть на смертных сверху вниз. Что дело вовсе не в ее глупости, никакая она не дура, просто Кассиус преступно воспользовался своими способностями, чтобы подчинить ее себе, и она не должна испытывать стыда за свое поведение. Бастьен заверил Джеки, что у Кассиуса больше не будет возможности подчинять ее себе, поэтому бояться нечего. Он сам обещал разобраться с этой историей, а Джеки должна была просто на время уехать куда-нибудь подальше.

На следующее утро Джеки оказалась на борту самолета, летевшего в Англию, и целый год провела в Оксфордском университете, а потом вернулась, чтобы приступить к работе в отцовской фирме. Она никогда не спрашивала, как поступили с Кассиусом, но слышала о том, что он покинул Нью-Йорк. А еще она узнала, что ему категорически запретили приближаться к ней самой и к ее отцу.

Вздохнув, Джеки плюхнулась на кровать. Воспоминания о тех временах больше не причиняли ей боли. Тогда она была просто раздавлена, унижена и очень страдала, пытаясь разобраться, какие из ее чувств были настоящими, а какие — внушенными. Она почти не сомневалась в том, что поначалу ее действительно тянуло к Кассиусу. Даже сейчас Джеки признавала, что он был очень красивый мужчина. Неужели та непреодолимая страсть, которую она испытывала по отношению к Кассиусу, была внушенной? Неужели он в такой степени подчинил ее себе?

Джеки по сей день не могла дать ответа на этот вопрос, она лишь знала, что вампиры — опасные существа, способные подчинять себе смертных. Она много работала над собой, пытаясь научиться защищать свое подсознание от внешнего воздействия. Но при этом не сомневаясь, что если вампиры по- настоящему захотят, то с легкостью смогут сломать защиту, читать ее мысли и контролировать сознание. И это заставляло Джеки остерегаться их, что, безусловно, сильно ее раздражало.

Бастьен Аржено был единственным вампиром, которому она хоть как-то доверяла. Но он всегда относился к ней с уважением, а сейчас даже обручился с одной из смертных. Джеки и вправду верила в то, что Бастьен неплохо, без всякого высокомерия, относится к людям, однако остальных вампиров она побаивалась, поэтому на всякий случай со всеми держалась настороже. Ей казалось, что это самая надежная и безопасная позиция.

И, решила Джеки, дальше она тоже будет так себя вести. Нельзя терять бдительность, особенно сейчас, когда она вынуждена жить в доме Винсента. Она не собирается рисковать и нарываться на унижение, как тогда, с Кассиусом. С Винсентом нужно вести себя жестко, это вопрос выживания.

Винсент перекатился на бок и посмотрел на часы на прикроватной тумбочке. Разглядев цифры, он нахмурился. Одиннадцать сорок восемь. Боже милостивый, еще и полудня нет! Обычно он спал до шести, а то и дольше, чтобы по возможности избегать солнечного света.

Одиннадцать сорок девять. Винсент сердито уставился на сменившиеся цифры. Что же его разбудило? Сонное сознание подключалось с трудом. Он не мог понять, что за приглушенные голоса раздавались за дверью спальни. Нахмурившись еще сильнее, он посмотрел на дверь. Он явно слышал два мужских голоса, которые звучали все громче по мере того, как собеседники приближались к дверям спальни. Когда они подошли вплотную, Винсент напрягся, но мужчины, видимо, прошли по коридору