меру, и помни, что когда ты злишься, то зрачки у тебя становятся почти вертикальными. И наконец, когда будешь ходить, старайся производить хоть немного шума. Даже меня иногда доводят до бешенства твои неслышные шаги.

– Все?

– Нет.

– Что еще?

– Я твоя женщина или просто самка?

– Женщина – это нечто большее? – проявил догадливость Ксин.

– Конечно, и тебе это будет кое-чего стоить.

Он удивленно посмотрел на нее.

– А что ты думал? Купишь мне, наконец, приличное платье? Я всегда мечтала о таком длинном, голубом с изумрудным узором…

Он фыркнул со смеху и тотчас же подавился куском копченого мяса. Она стукнула его по спине. Он глубоко вздохнул.

– Будет, как ты пожелаешь. – Он утер выступившие слезы.

– Спасибо, а теперь давай лапы! – Она достала ножницы.

Два часа спустя в предместьях Катимы они зашли на первый попавшийся постоялый двор и сняли там комнату. Впрочем, долго они в ней не задержались, поскольку, едва Ксин успел сбросить дорожный мешок, Ханти потащила его за покупками.

Они бродили среди прилавков в клубящемся людском муравейнике, и котолак все больше вдавался в споры с продавцами. Он от всей души развлекался, пытаясь применить сведения, полученные когда-то от Старой Женщины. Дела шли неплохо, и, когда наконец настала пора платить за три новых платья для Ханти, поскольку выбрать какое-то одно девушка никак не могла, он сторговался за вполне приемлемую цену.

Бурно выразив свое восхищение, Ханти тут же переоделась. Лишь кошачье чувство равновесия уберегло Ксина от большой лужи, когда девушка с диким воплем радости повисла у него на шее.

Распахнув полы до тех пор плотно застегнутого плаща и сжав изящные пальчики на руке Ксина, Ханти гордо зашагала рядом с ним, надменно поглядывая на других женщин.

На обратном пути к ним прицепился какой-то бродячий торговец талисманами, предлагая приобрести некий якобы весьма действенный амулет против котолаков. Ксин, как ни в чем не бывало, купил, вежливо поблагодарил и повесил себе на шею, после чего зашагал дальше, таща за собой умирающую со смеху девушку.

Торговец еще долго смотрел им вслед, ничего не понимая, а Ханти, не перестававшая хихикать, заразила своим весельем и Ксина. Оба стояли в дверях гостиницы, пошатываясь и содрогаясь от приступов хохота, привлекая к себе всеобщее любопытство окружающих.

На следующее утро, оставив девушке несколько серебряных монет на покупку еды, Ксин отправился на поиски работы. Правда, того, что у него было, могло хватить им еще надолго, но он хотел как можно быстрее уподобиться рядовому, ничем не примечательному жителю Катимы.

Они встретились лишь ближе к вечеру. Ханти уже ждала с обедом, а Ксин с таинственной миной положил на стол увесистый мешочек с деньгами.

– Совсем неплохо для начала, – сказал он, показывая на кошель.

Она потянулась к мешочку и развязала ремешок.

– Золото?.. – Она удивленно посмотрела на него.

– Да. Тридцать золотых.

– Ого! Но за что, как?…

– Сейчас расскажу, только дай чего-нибудь поесть, – попросил он.

Она налила в миску похлебки и поставила перед ним, а сама села напротив, положив подбородок на руки и пристально глядя на Ксина.

Он попробовал суп.

– Неплохо, – похвалил он. – Сама готовила?

– Угу.

– Совсем недурно для… – он сделал паузу, – начинающей супруги, – спокойно сказал он.

Девушка заморгала и покраснела, словно подросток.

– Что я вижу? – рассмеялся Ксин. – Чтобы ты – и смущалась?

– Ну, ведь… ведь… о Ксин! – Она вскочила и кинулась к нему. – Я думала, ни один мужчина больше ни когда мне так не… не скажет! – Она расплакалась.

Он отложил ложку.

– Эх ты, сумасшедшая моя… – он взъерошил ей волосы, – ну перестань, иначе – что станет с моей рубашкой?

– Я постираю, – всхлипнула она.

Он встал, поднял ее и поцеловал. Она прижалась к нему, и так они простояли довольно долго.

Наконец он смог снова приняться за еду. Глаза девушки блестели.

– Я собирался тебе рассказать, – заговорил Ксин, – дело было так: я ходил по городу и точно так, как ты велела, чуть-чуть спотыкался о какие-нибудь булыжники на улице. Я расспрашивал, искал – нигде ничего интересного, а то, что некоторые мне предлагали, могло в будущем закончиться плохо, а может быть, и очень плохо.

Внезапно я почуял Присутствие, я тебе уже говорил, что это за чувство. Я крайне удивился – ведь я был в центре города, и только потом сообразил, откуда донесся этот зов. Из самого обыкновенного дома, точнее, из его подвала. Я зашел внутрь и сразу понял – в подвале вылупился василиск. Хозяин отпирался и врал с три короба.

– Не удивляюсь, – вставила Ханти. – Я слышала, что василиски не возникают ниоткуда. Видимо, он совершил какую-то большую подлость.

– Именно, а теперь предпочитал жить с нечистью, лишь бы правда не всплыла. Однако в конце концов мы договорились. Он принес деньги, а я спустился вниз и…

– И что? – Голос ее дрогнул.

– Ничего. Свернул гаденышу шею. Никаких хлопот.

Я заработал столько же, сколько профессиональный истребитель, а хозяину не пришлось никому ничего объяснять. Прощаясь со мной, он был вне себя от радости.

– Негодяй!

– Да, правда, но если он теперь не изменит свою жизнь, у него снова заведется нечисть. Я так ему и сказал.

– Может быть, он станет другим человеком, – задумалась Ханти.

Ксин отодвинул пустую миску и посмотрел на девушку.

– Вот так я и нашел для себя работу, – подытожил он, – но теперь мне хочется чего-нибудь на сладкое…

– Ох! Правда, я же забыла, сейчас сбегаю куплю, извини. – Она двинулась к двери, но Ксин ее остановил.

– Да нет, – он заключил девушку в объятия, – сегодня у меня на десерт будешь ты, вот на этом блюде… – добавил он, показывая на кровать.