сущности, человеку.
Рафик же, в свою очередь, видел, что она очень устала, и решил помочь ей дойти до ванной. Он включил горячую воду, потом, поддерживая Энн, повел ее. Когда она через какое-то время показалась в дверях комнаты, он увидел совершенно другую женщину. На Энн благотворно подействовала горячая душистая ванна. Она выглядела замечательно, источала тонкий аромат дорогого мыла и чего-то очень женского. Одетая в его рубашку, которая едва достигала колен, с распущенными влажными волосами… У него перехватило дыхание, но Рафик быстро взял себя в руки. Кровать была разостлана.
– А ты? Где ты будешь спать?
– Не беспокойся, я прекрасно отдохну в кресле.
– В кресле? О чем ты говоришь? Даже половина тебя не отдохнет в этом кресле.
– А ты переживешь мое вторжение?
– Кровать довольно широкая, и если ты ляжешь на другом краю, все будет замечательно. Ложись! – повелительно сказала Энн.
Рафик так устал протестовать, что молча подошел к другой стороне кровати и мгновенно оказался под пледом, который вытащил из шкафа, когда Энн была в ванной. Он погасил свет и закрыл глаза, но спать не хотелось.
Рядом лежала женщина, самая желанная из всех, кого он знал раньше. Неужели он действительно неравнодушен к ней? Вот она снова спит в его кровати, а он и пальцем до нее не может дотронуться. И это он, плейбой, как она его называла, не пропускавший ни одной юбки.
Рафик осторожно повернулся на бок, чтобы не видеть ее силуэт и не вдыхать этот дразнящий его аромат, исходящий от нее, и… заснул.
Когда Энн проснулась, Рафик был уже одет и хлопотал около стола. Там уже стоял завтрак. В комнате чудесно пахло кофе.
– Ты меня избалуешь, – улыбнулась она.
– Не думаю, что ты успеешь избаловаться за один день.
Когда они позавтракали, Энн стала разглядывать свою ногу. Нога выглядела еще хуже, чем ночью. Да, доктор оказался прав.
Позднее пришла Джин. Она разохалась и ничего толкового не посоветовала, но, уходя, сказала:
– Все-таки какой Рафик замечательный! Как он волновался, узнав, что ты исчезла. А ты тоже хороша! Пошла гулять ночью, никому ничего не сказав. Благодари своего жениха, что все так хорошо кончилось. Жаль, что ты не сможешь теперь присутствовать на закрытии конференции.
– Знаешь, Джин, я сама не верю, что все так благополучно закончилось. Я запомню эти выходные на всю жизнь.
Энн поблагодарила Джин за заботу, и они распрощались. Если бы Джин знала все! Рафик и правда замечательный, но теперь ей от этой мысли было только хуже. Какое ей дело до него? Он никто, завтра уедет, а она останется со своими воспоминаниями о той замечательной маленькой жизни, которую она прожила, окруженная его заботой и вниманием.
Игра кончилась. И какое имеет значение, что она понравилась его родителям, что они одобрили выбор Рафика? Он-то сам ее не выбрал!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Рафик вез Энн домой, устроив ее как можно удобнее. В дороге они говорили обо всем, кроме того, о чем думал каждый из них. Оба чувствовали, что пора положить конец этим фальшивым отношениям, не нужным никому. Энн думала, как замечательно ехать в роскошной машине, летевшей мимо полей, песчаных пляжей, и не думать ни о чем, зная, что о тебе заботятся, тебя любят… Еще час, ну два, и она окажется у себя дома, одна. Но пока она наслаждалась последними минутами рядом с Рафиком, ей становилось все грустнее и грустнее.
Все когда-нибудь кончается. Кончилось и их чудесное путешествие. Они подъехали к ее порогу, и Рафик внес Энн в дом, несмотря на сопротивление. Потом занес вещи.
Энн поблагодарила его еще раз. Все слова, которые она могла сказать, не боясь, что он истолкует их превратно, она уже сказала. Она пообещала ему, что не будет ходить и позвонит ему, если ей понадобится помощь.
– Еда у тебя есть?
– Разумеется. У меня всегда есть замороженные продукты.
– Хорошо, – сказал он наконец, внимательно осмотрев гостиную. – Я буду ждать твоего звонка.
Как Энн хотелось, чтобы он остался! Но придумать причину она не могла. Не было такой причины!
Он ушел, слегка коснувшись ее щеки губами. Как сразу стало холодно и неуютно! Вокруг стояла невыносимая тишина. Господи, как она жила раньше? Все эти годы она была слишком поглощена работой. Приходя вечером домой, быстро ужинала, читала и ложилась спать. Никакие заботы и волнения не нарушали ее глубокий и ровный сон. И так изо дня в день, одно и то же. Гостей к себе она приглашала редко, хотя по натуре была очень гостеприимна и хлебосольна. Может, это из-за того, что все подруги были замужем и им было неинтересно общество одинокой Энн? Может быть…
Будущее без Рафика представлялось ей таким печальным, что она была готова на все. Готова даже ползти за ним… если б он только позволил ей это. Если б это только было ему нужно.
У нее никогда раньше не возникало желания впустить в свою жизнь мужчину, так какое она имеет право осуждать Рафика? Ему тоже хорошо одному. Но какая разница между их одиночествами! Она никогда не забудет этих двух дней, проведенных с ним.
Энн металась на своей кровати, не в силах избавиться от картин, мелькавших перед глазами, и, измученная, наконец заснула.
Рафик сидел у себя в офисе и старался выбросить из головы мысли об Энн. Как там она? Наверняка мучается от боли и, скорее всего, голодная. Он не поверил ее сказке о замороженных продуктах. Но она так упряма, что не признается ни в чем, а уж тем более в том, что ей нужна его помощь. Что за женщина! Другие без всякой причины требовали его внимания и заботы, а эта тихоня, одинокая и несчастная, только знай твердит, что справится со всем сама.
Вошел Рахман. Рафик рассказал ему, как он замечательно провел выходные. Однако о том, что попытки соблазнить Энн не увенчались успехом, он промолчал. Зачем брату знать то, что касается его Энн с ее моральным кодексом!
– Знаешь, Рахман, мне становится все труднее удерживать дистанцию между нами. Но она сказала, что для нее не существует любовной связи вне брака. Вот так-то!
– Вот это да! – воскликнул Рахман. – Значит, она любит тебя, раз так говорит. Но ты смотри, будь осторожен. Такие женщины опаснее всего. Думаю, тебе пора кончать с этой помолвкой, раз ты еще не созрел для брака.
– Ты забываешь о родителях. Мама отдала мне фамильное кольцо, приготовила ей свое свадебное платье.
Рахман лишь присвистнул.
– Все зашло слишком далеко, – развел руками Рафик.
– Да, родители готовы принять невестку, невзирая на твое сопротивление, – согласился Рахман.
– Но не я! Ты же знаешь, что я думаю о браке. Это петля!
– Значит, ты вообще никогда не женишься?
– Никогда? – Рафик даже подпрыгнул на стуле. – Я говорю о том, что чувствую сейчас. – Ему казалось, что его насильно тащат жениться, а он сопротивляется. Заботиться об Энн, кормить, видеть ее – это одно, но брак… Нет, нет и нет!
– Ну, смотри, решай сам, – успокоил его Рахман, и братья расстались.
Рафик стучал в дверь изо всех сил, но Энн не отвечала. Он уже не знал, что и думать. Вдруг ей очень плохо и она не может встать? Он решил обойти дом с другой стороны и заглянуть в окно. Но сделав пару шагов, остановился: Энн сидела в саду, на той самой лавочке, где сидел когда-то он. Какое счастье!
– Энн? Ты здесь? А я стучал, но никто не открыл и… Как твоя нога? – Он был страшно рад, что с ней ничего не случилось.
– Неплохо.
