Стянув одеяло, я наблюдал за выражением его лица.

Бреттель смотрел на сундук очень долго, а потом, повернувшись ко мне, сказал:

– Такая вещь мне не по средствам. Это изделие не хуже лучших работ Дормана или Сардита.

Я нашел похвалу чрезмерной, хотя сундук, пожалуй, мог выдержать сравнение с рядовыми дядюшкиными изделиями. Только такого рода сравнение казалось мне не совсем честным, потому что я мог видеть дерево насквозь, а старые мастера создавали великолепные вещи, обходясь без этого.

– Она этого не оценит, – добавил лесопильщик, не сводя глаз с сундука.

– Оценит. Во всяком случае, со временем.

Наконец он перевел взгляд на меня:

– Почему ты явился именно сейчас?

– Попросить твоего разрешения на свадьбу Бострика и Дейрдре.

– Но почему сейчас?

– Потому что Дестрин умирает, а мне, возможно, придется спешно уехать, пока еще не слишком поздно. Если уже не слишком поздно.

– Есть затруднения?

– Я вижу их целую прорву, – сухо отозвался я.

– Хотя Бострик уже запросто справляется с лавками для таверн, ты все же мастер…

– Да какой я мастер?

Мне показалось, что возразить просто необходимо, однако внутри все сжалось при мысли о том, насколько утверждение Бреттеля близко к истине.

– Ну… может быть до Пэрлота или Сардита ты и не дотягиваешь, хотя сундук Далты не хуже любой из их работ. Но если говорить о таких ремесленниках, как Растен, Дерил или Ферральт, то они тебе и в подметки не годятся. Это точно.

– Послушай, – промолвил я, возвращая разговор к своему замыслу, – Дейрдре искусная швея и способна прокормиться сама. Конечно, поначалу им придется нелегко, но у нее есть небольшое приданое…

– Приданое? – переспросил лесопильщик.

– Я сделал для нее сундук, вроде этого, хотя не такой хороший, и прикопил пять золотых. Это немного, но…

Бреттель покачал головой.

– Я понимаю, действительно негусто, однако…

– Леррис, кто ты такой? Явился невесть откуда, прожил здесь чуть больше года и все это время заботишься о людях, которые тебя даже не родня. Выправляешь дела хворого ремесленника, устраиваешь судьбу его дочки. Я не уверен, что дождался бы такого от своих собственных сыновей.

Я смутился. А потому промолчал. Да и сказать было нечего – кто занялся бы всем этим, если не я?

– Нам надо устроить свадьбу поскорее, пока Дестрин может порадоваться, зная, что будущее его дочки обеспечено.

– А самого-то его ты спрашивал?

Я покачал головой:

– Нет. Боялся огорчить.

– Поеду-ка я с тобой, паренек. Пожалуй, ты прав, тянуть с этим делом не стоит. Спросишь его в моем присутствии.

Отряхнув опилки, Бреттель сменил кожаный фартук на полотняную рубаху и оседлал черную кобылу.

В мастерскую мы поехали вместе. На сей раз отряды префекта нам не встречались.

Дестрин сидел в кресле. Его бледное лицо вновь приобрело землистый оттенок, но все же не столь мертвенный, как утром.

– Со мной явился ваш старый друг, – промолвил я, чем и ограничился.

– Ой, дядюшка Бреттель! – радостно воскликнула Дейрдре. – Как давно мы не виделись!

– Что, явился отдать дань уважения умирающему? – язвительно промолвил Дестрин.

– Нет, потолковать о будущем Дейрдре. Она мне не чужая, я ее восприемник.

– Можешь удочерить ее. Я тебе уже говорил…

Я положил руку на плечо Дестрина, стараясь его успокоить.

– Мастер Бреттель имел в виду совсем другое…

Дестрин откинулся в кресле с видимым облегчением.

Дейрдре, подняв брови, переводила взгляд с Бреттеля на меня и обратно.

– Можно мне сесть? – не дожидаясь ответа лесопильщик взял один из простых стульев и уселся на потертое сиденье. – Леррис, садись и ты.

Но я первым делом выдвинул стул для Дейрдре и подождал, пока сядет она. В конце концов разговор предстояло вести о ней.

Девушка, нервно облизывая губы, смотрела то на отца, то на нас с Брейгелем.

– Так что же насчет моей Дейрдре? – резко спросил Дестрин.

Бреттель покосился на меня.

Я промямлил:

– Эээ… мне кажется, что стоило бы поговорить насчет ее замужества…

– По дереву работать ты дока, спору нет. Но почему тебе взбрело в голову, что и с девушкой… – начал Дестрин.

– Нет. Я не прошу ее руки, потому что это могло бы навлечь на нее погибель.

Бреттель аж крякнул.

А вот Дестрин ничуть не удивился – лишь окинул меня долгим взглядом.

– Да, ты честный малый. Коли уж у нас пошел такой разговор, то не ответишь ли мне на один вопрос?

– Если смогу…

– Постараюсь не спрашивать в лоб. Скажем, так… не был ли твои наставник в столярном ремесле тем единственным мастером, которого почитал сам покойный Дорман?

Чего-то в этом роде следовало ожидать. Краснодеревщик Дестрин неважный, но чутье на людей у него имелось.

– Ну… можно сказать – «да».

– Все верно, – промолвил со вздохом Дестрин. – Стало быть, ты просишь руки Дейрдре для Бострика?

Девушка охнула и прикрыла рот рукой. Ее испуг и растерянность пронзили мне сердце.

– Ничего лучшего мне не приходит в голову. Я могу добавить кое-что к ее приданому и к тому сундуку из красного дуба, который для нее сделал, но… Боюсь, скоро мне придется уехать, иначе вам всем не поздоровится. Я хотел бы надеяться, что в будущем… что это обеспечит…

По правде сказать, мне буквально приходилось выталкивать из себя слова, а глаза затянула какая-то пелена. Собственными руками отдавая Бострику девушку, которая мне нравилась самому, никакой радости я не испытывал.

Девушка всхлипнула.

Дестрин выругался, покачал головой, а потом спросил:

– Она ведь тебе нравится, верно?

– Верно. От этого еще тяжелее.

– Ты бы пережил ее?

– Да, – ответил я, понимая, что он имеет в виду. – Надолго, но лишь в том случае, если уцелею в ближайшие годы.

– Почему ты просишь за Бострика? – спросил Бреттель.

– Потому что она мне небезразлична, а я не вижу другого способа защитить ее и дать ей возможность прожить жизнь в благополучии и спокойствии.

Мастера переглянулись.

– Леррис, Дейрдре… – теперь голос Дестрина звучал спокойно. – Нам с мастером Бреттелем надо