мог определить.

Конец лета выдался засушливым и жарким. Травы вокруг Фенарда жухли, а в самом городе просто нечем было дышать.

Дестрин все еще пытался работать, но вызванные приступами кашля перерывы на отдых делались все длиннее. Теперь он уже не бледнел, когда кашлял. Мертвенная бледность просто не сходила с его лица.

– Пусть Бострик закончит, – предложил я, когда он, склонившись над скамьей, в очередной раз схватился за грудь.

– Я только что спустился, – возразил он. – Ты что же, хочешь вообще выставить меня из мастерской? Это моя мастерская, я здесь хозяин, и никакой чужак не будет указывать мне, что да как делать… – сердитую тираду оборвал новый приступ.

– Выставлять я тебя никуда не собираюсь. У тебя есть Бострик, и он здесь для того, чтобы тебе помогать. Я стараюсь научить его, чему могу, но какой из него выйдет помощник, если ты и впредь будешь пытаться делать все самостоятельно?

Произнося эту фразу, я слегка подправил разлаженный внутренний порядок его организма, но лишь чуть-чуть. Дестрин был настолько слаб и уязвим, что любое серьезное воздействие могло оказаться для него еще опаснее кашля,

– Папа, отдохни… – поддержала меня Дейрдре. Всякий раз, когда она заговаривала с отцом, ее голос, за которым таилась внутренняя боль, звучал мягко, но весьма настойчиво.

– Все вы… заодно. Только и думаете… как от меня отделаться.

Продолжая ворчать, Дестрин, однако, позволил дочери увести его наверх.

Едва он скрылся из виду, я отложил рубанок, поманил Бострика и мы осмотрели лавку, над которой наш хозяин пытался работать.

– Можешь ты довести ее до ума и закончить? – спросил я.

– Могу, только вот как посоветуешь быть с этим? – Бострик указал на отверстие, сделанное, возможно из-за приступа кашля, в стороне от разметки.

– По-разному можно поступить. Изменить расстояние между спицами и рассчитать так, чтобы эта дырка пошла в дело, или вставить штырь и зачистить поверхность…

Бострик нервно облизал губы.

– Решай сам и берись за дело. Дестрину эту работу не закончить.

В тот миг я и сам не представлял, насколько точны были мои слова.

– Леррис! – окликнула меня с лестницы Дейрдре. Голос ее звучал как обычно. Эта девушка, умелая рукодельница и прекрасная хозяйка, обладала сильной волей. Однако за внешним спокойствием я почувствовал настоятельную нужду.

– Сейчас подойду, – сказал я ей и повернулся к Бострику. – Нам с Дестрином надо кое-что обсудить. Ежели появится покупатель, позвони в колокольчик, и я тотчас спущусь.

Я проследовал за девушкой наверх, приметив оценивающий взгляд Бострика. Не будь Дейрдре так взволнована, мне бы, наверное, не удалось удержаться от улыбки.

– Папа… он стонет и не узнает меня, – сказала она.

Ее работа была отложена на столик у заднего окошка, Пожалуй, сейчас Дейрдре зарабатывала на своем шитье больше, чем ее отец на своих скамьях. И еще больше экономила. Мне хотелось надеяться, что у меня хватит времени сделать Бострика по-настоящему достойным такой чудесной девушки.

Дестрин лежал на широкой кровати с закрытыми глазами. Дыхание его было учащенным и прерывистым, лицо сделалось землисто-серым, кончики пальцев посинели.

– Кайрен… где дочурка?.. – едва слышно вымолвил он, открыв глаза.

– Я здесь, папа.

– Кайрен… так холодно.

Когда я проник чувствами в это истощенное, изможденное тело, меня так и обдало сжигавшим его внутренним огнем. Потянувшись к его сердцу, я стал осторожно восстанавливать ритм и кровоток, устранять спазмы и укреплять все, что еще можно было укрепить. Времени на это ушло немало, ибо действовать приходилось медленно и с опаской. Но сколько именно, я не помню.

– Леррис… Леррис… – прохладная ткань коснулась моего лба.

Не скажу, чтобы голова раскалывалась, но тупая боль и смертельная усталость не позволяли мне даже шевельнуться.

– Пить, – хрипло попросил я.

Дейрдре принесла чашку, и после нескольких глотков я почувствовал себя почти нормально, если не считать легкого головокружения. Поднявшись со стула, я на цыпочках подошел к кровати. Дестрин спал, и лицо его было уже не землистым, а просто бледным. Я кивнул, однако невольно задумался о том, сколько еще времени смогу поддерживать едва теплившуюся в нем жизнь. Особенно памятуя, каких усилий и боли это теперь требует. Глаза мои на миг затуманились.

– Леррис!

Я совсем забыл, что Дейрдре стоит рядом.

– Ты спас его… снова?

– Да. Хотя не знаю. Не знаю, Дейрдре. Он так страдает.

Она подняла на меня глаза, и я впервые увидел в них слезы.

– Сейчас мне удалось унять боль, но надолго ли?

– Бедный… бедный папа…

– Не позволяй ему вставать. Скажи, что у него сильная простуда.

– Как долго?

Я понял, что она имела в виду.

– Если он не станет напрягаться и нервничать, можно рассчитывать на полгода, но это только предположение. Он мог умереть и сегодня, но пока противится смерти.

– Бедный папа…

В тот же день я за два медяка взял у Райсона внаем фургон, погрузил в него сделанный из красного дуба сундук для приданого, прикрыл одеялом, чтобы получился сюрприз, и повез к дому Бреттеля.

На пути через Проспект к северной дороге мне пришлось остановиться, чтобы пропустить очередной возвращавшийся из рейда кавалерийский отряд. На последней лошади со связанными за спиной руками тряслась пленница – коротко остриженная светловолосая женщина в зеленом мундире. На волосах ее запеклась кровь, на поясе болтались пустые ножны. Даже в нынешнем состоянии, будучи раненой, она источала внутреннюю гармонию.

Четыре коня скакали с пустыми седлами. Аура хаоса присутствовала, но на сей раз была слабой, словно отряд истощил ее в схватке.

Я пропустил всадников, чувствуя еще большую тревогу, чем раньше. Из-за пленницы в зеленом. Ведь на ее месте вполне могла оказаться Ринн или Кристал.

– Не ждал тебя так рано, – промолвил лесопильщик с привычной ухмылкой. – Я же велел тебе не торопиться.

– Посмотреть хочешь? – спросил я, оглядевшись по сторонам.

– Жаль, Далта на рынке. Вещица-то для нее.

Обеими руками я сгрузил с фургона все еще покрытый одеялом сундук, дал перевозчику медяк и велел ехать домой.

Лишь когда фургон, с громыханием скатившись под уклон, выехал на северную дорогу, я повернулся к Бреттелю.

– Ты похудел, Леррис. И вид у тебя загнанный.

– Мы повстречали отряд… много пустых седел.

– Ну что ему неймется? – Бреттель вздохнул и покачал головой. – Самодержец ведь не вторгается в его владения.

Я промолчал. Сказать было нечего, кроме того, что солдат в Галлосе, видимо, хватает.

– Так взглянешь на сундук? – спросил я, желая сменить тему.

– А как же!