освобождения пытались убить всех, кто попадался им на пути. Поэтому я должен был убедиться, что с твоим рассудком все в порядке, прежде чем выпускать из карцера… Кстати, а почему ты так спокоен? Все адепты, когда-либо попадавшие сюда, стремились поскорее выбраться наружу, а ты сейчас даже не пытаешься ускорять шаг.

'Прокол, серьезный прокол!' — подумал я, но вслух ответил:

— А чего в этом карцере такого страшного, чтобы бежать отсюда без оглядки?

— А разве тебя не пугает потеря способностей? — уточнил Ризак, повернувшись ко мне. — Ощущение, когда из тебя высасывается сила, абсолютная темнота и замкнутое пространство?

— Нет.

— Но почему? — магистр даже замер на лестнице, желая услышать ответ.

— Но я же прекрасно понимал, что потеря способностей — явление временное, а силу у меня никто высасывать не собирался. Просто ее удалили из окружающего пространства, поэтому у помещенного внутрь карцера и создавалось подобное ощущение. Ну а темнота и замкнутое пространство меня никогда не пугали, так что все это наказание — одна большая потеря времени, с которой просто нужно смириться, что я и сделал. Единственное неудобство доставил голод, но в своих путешествиях мне приходилось и не такое выдерживать.

Ризак хмыкнул и продолжил путь наверх. Спустя десяток ступенек мы выбрались из карцера, и я непроизвольно зажмурился. Хоть я подготавливал себя, уменьшая чувствительность зрачков, но все равно яркий солнечный свет оказался слишком ярким, чтобы переносить его без боли. Усиленно моргая и вытирая показавшиеся слезы, я услышал, как магистр сказал:

— Хорсак, проверь, чтобы с ним точно все было в порядке и при необходимости обратись к магистру Велиссе, а тебя, Алекс, ректор просил срочно зайти к нему.

— Ладно, — ответил я, вновь обретя зрение и рассматривая демона с двумя сочными яблоками в руках, которым обрадовался даже больше, чем своей 'няньке'.

Ризак развернулся и отправился по своим делам, посчитав разговор законченным, а Хор подошел ко мне и спросил:

— Ты как?

— Издеваешься? — ехидно ответил я, не в силах оторвать взгляд от спелых фруктов.

Демон протянул яблоки мне, и я жадно впился в сочную мякоть, промычав что-то благодарное ухмыляющемуся Хору. Когда одно быстро кончилось, я уточнил:

— Который сейчас час? Столовая еще открыта, или уже начались занятия?

— Нет, только что наступил обеденный перерыв.

— Тогда чего мы тут стоим?! — воскликнул я и поспешил к вожделенной пище.

— Алекс, тебе же нужно к ректору, — напомнил Хор.

— Подождет, — отмахнулся я.

— Хочешь опять загреметь в карцер, теперь уже за неуважение?

Жуя яблоко, я тоном лектора принялся объяснять Хору моменты, которые он не пожелал заметить:

— Ректору не нужно, чтобы я отправился к нему прямо сейчас и смотрел на него голодными глазами, слушая нотацию. Именно поэтому он 'попросил' меня зайти, а не 'приказал'. Да и, кроме того, если бы я ему действительно был срочно нужен, меня бы в кабинет доставил Ризак. Понятно?

— Алекс, если ты такой умный, тогда почему три дня в карцере просидел? — ехидно уточнил Хор.

— Потому что это полностью отвечало моим планам, — наставительно заявил я. — Не сомневайся, если бы я решил, что вариант с карцером не является самым лучшим, то сумел бы его избежать.

Демон слегка задумался, дав мне возможность прикончить второе яблоко, а потом спросил:

— А почему ты тогда такой бодрый и веселый? В свое время после первого посещения карцера я выглядел далеко не самым лучшим образом, а ты ведешь себя так, будто просто провел несколько дней взаперти.

— А оно так и было, — беспечно отмахнулся я. — Труднее всего оказалось справляться с голодом, но если в следующий раз мне придется туда угодить, я окажусь умнее и захвачу с собой что-нибудь пожевать. Тем более, что адептов наверняка никто не обыскивает, помещая туда. Кстати, спасибо за совет — песни сильно помогли мне скоротать время.

— Пожалуйста! — недовольно буркнул Хор.

Я понял, что он надеялся на откровение, на разгадку способа, помогающего перенести заточение в карцере, но обломался. К сожалению, я совсем ничего не мог ему дать. Ведь мне помогло продержаться только знание о том, что я при желании смогу легко оттуда выбраться. Знание и еще некоторые способности. Их все равно не будет у Хора, однако вот эту появившуюся у демона легкую обиду нужно убирать, поэтому я сказал:

— Ты сильно не переживай. Просто для меня не в новинку сидеть в тесном каменном мешке. Побродил, знаешь ли, в свое время по разным пещерам и шахтам. Один раз после обвала вообще полдесятицы искал выход на поверхность, так что три дня в карцере для меня — не смертельно. Приятного, конечно, мало, но пережить можно без особого труда. Кстати, ты не в курсе, какие у моей группы занятия?

— Сам посмотришь, тебе ведь все равно еще к Фалиано идти, — ответил Хор.

Судя по его тону, он благополучно оставил мысль о том, что я пытаюсь кое-что от него утаить. Ну, я только этого и добивался, поэтому уже начал подумывать, как вытянуть из демона информацию о том, что произошло в Академии за время моей отсидки, но тут мы дошли до столовой. Внутри было полно народу, но при нашем появлении почти все уставились на меня. Ну да, небритый, собравший всю пыль с пола карцера адепт с голодным взглядом — было на что поглядеть! Вот только меня это совсем не смутило.

— Всем привет! — громко поздоровался я и пошел к столам с едой и напитками.

А произошедшее далее заставило меня сильно удивиться. Адептов словно прорвало. Большинство ответили на мое приветствие, некоторые даже оставили свои тарелки и подошли поближе, чтобы сказать пару слов, десяток при этом хлопали по плечам и сообщали, что очень рады меня видеть. Мои сокурсники вообще крепко пожимали мою руку и говорили, что я молодец, раз выдержал карцер. Нет, нашлись и такие, которые оставались на своих местах и предпочли меня вообще не заметить. В основном это были старшекурсники, которым их положение не позволяло общаться с новичком. Короче — я понял, что наказание лишь добавило мне популярности в Академии. Это зарождало уверенность в том, что поединков больше не будет, но и пессимистическое предположение о том, что теперь появится масса других проблем, о которых мне и размышлять-то не хотелось.

После пяти минут бурной встречи я добрался-таки к столам с едой и схватил первый попавшийся кувшин. Не став заморачиваться с кружкой, я осушил его, даже не насладившись толком ягодным компотом, оказавшимся в нем, а потом выдохнул с облегчением:

— Жить — хорошо!

Взяв поднос, я принялся нагружать на него вожделенную пищу, хватая все подряд без разбора. И хотя я где-то читал, что после длительной голодовки положено долго восстанавливать пищеварение на супчиках и бульончиках, но мой желудок, уже успевший переработать попавшие в него яблоки, громко требовал еду посытнее. Так что каша, мясо, фрукты, овощи — все заняло свои места на подносе, образовав немаленькую пирамиду. Оглядев ее, я закончил цитату:

— А хорошо жить — еще лучше!

Вокруг раздался смех. Оказалось, адепты, внимательно наблюдавшие за моими художествами, оценили шутку и не постеснялись этого показать. Мда… Похоже, я медленно но верно превращаюсь в кумира, что было очень неприятно и для дальнейшей учебы, и для налаживания контактов с сокурсниками. Но, кажется, я знаю, как можно слегка остудить пыл адептов. Повернувшись к Хору, который хотя и находился рядом, но все равно оказался в стороне от событий, я спросил его:

— Пошли искать место?

Тот уже нагрузил свой поднос, поэтому молча кивнул и пристроился за мной, а я двинулся по столовой, не обращая внимания на призывные возгласы адептов, приглашавших меня к ним за столики. Нет, я мило улыбался, но неизменно отрицательно качал головой, следуя верным курсом, и только очутившись в дальнем углу, спросил: