— Если ты думаешь, что слово 'подчинение' есть в моем словаре, Михаил Фостин, то ты совсем меня плохо знаешь. Теперь, с твоего позволения, я собираюсь принять душ. А затем, я собираюсь нас развести.

Он приблизился к ней.

— Мы все подчиняемся голоду, Алия. Даже ты.

Не моргая, она смотрела на него, глазами жестокими и золотыми, как у ястреба.

Доминик и четверо его человек ворвались в комнату. Когда она успела поднять тревогу? Все мужчины, за исключением Доминика, отшатнулись назад, при первом взгляде на нее.

— Ах, Доминик! — Алия приветливо улыбнулась, случайно подняв свой пистолет снова. — Видишь ли Михаил нуждается в ледяной упаковке. Ты мог бы помочь ему с этим?

Повернувшись так, что Алия не могла его видеть, Доминик одарил Михаила примирительным взглядом и указал на дверь. Его люди разделись в шеренги по двое, позволяя Михаилу пройти.

Кошка Алии ждала его в его комнате, мурлыкая. Он рассеянно почесал у нее за ухом. Алия боялась его до смерти, и он не знал почему.

Алия задавалась вопросом, почему она вообще должна беспокоиться об одежде, особенно теперь, когда и Доминик, и ее охранники, и пол Миннесоты видели ее обнаженной. Но одежда предлагала, хоть какую-то моральную поддержку, а она нуждалась во всей помощи, которую могла получить. В душе, вся засохшая кровь преобразилась, став ярко-красной, сгустилась вокруг ее ног. Она стекала вниз по стенкам душа, так же, как это было в том узком коридоре.

Ты что трусливая девчонка, Алия? Как всегда прозвучал голос ее отца, подстрекающий ее, когда ей было хуже всего. Она не была трусихой. Но между блокированием мыслей от Михаила, и уклонением в свою очередь от чтения его души, расчленением Хэльверсона и проведением рукопашной борьбы, было удивительно, что она вообще не сошла с ума.

Она надела свежую белую блузку со свободными рукавами и широкими отворотами на манжетах, обтягивающие брюки и сапоги для верховой езды. Чем больше надето, больше укрыто, тем лучше. По возможности она обрядилась бы в доспехи, если бы они у нее были. Скрутив волосы в тугой узел, она отправлялась на поиски Доминика. И своей кошки. Она не видела нигде она скрылась, ни шерсти животного.

Хороший помощник, каким и был Дом, очистил гостиную и преобразовал ее во временный центр управления. Преобразование, которое он сделал в такой короткий промежуток времени, было само по себе удивительно. Не осталось и следа от пулевых отверстий, которыми были пронизаны стены. Битое стекло и упавший пластырь исчезли, не говоря уже о телах и ведрах крови. Единственная различие была в том, что разрушенный диван исчез, оставив пустое место в расстановке мебели. Четыре охранника сидели рядом с ним, чистя свое оружие. Двое из них покраснели, увидев ее. Она их отпустила.

Поднявшись, Доминик поцеловал ее в щеку.

— Какой очаровательный прикид. Куда собралась в таком виде?

— В задницу, дорогой. Никуда, кроме задницы. Где Михаил?

— В своей комнате. Я отдал ему ту гостевую комнату, в конце коридора, когда мы ночью вернулись домой. Он так слаб, и возможность возмездия высока…

Алия махнула рукой.

— Это замечательно. Ты случайно не видел Лулу?

Она может быть с Фостином. Он… эм… просил дать ему на время щетку для кошки.

Предательская тварь. Доминик почесал нос, пытаясь скрыть улыбку. Увеличивая тем самым число предательских тварей до двух.

— Доминик, ты слишком этим наслаждаешься. Это не прилично.

— Простите меня, госпожа. Кошки, без сомнения, специфичны.

— Она может принять его на должность новой царапки, если это то, чего она хочет. — Алия пожала плечами. — Мне все равно. Вообще. Она в любом случае, жалкое подобие кошки.

Он кивнул в согласии.

— Действительно. Больше нет необходимости разговаривать на эту тему.

— Конечно нет. — Алия проверила телефон и убрала его. — И кстати, когда вообще Михаил нашел время комфортно устроиться с моей кошкой?

— Это произошло прошлой ночью. — Теперь ему все стало понятно. — Ах, он не сказал тебе? Ты некоторое время была в отключке. Ты проспала день, ночь, и еще один день. Сегодня среда.

— Среда?

Михаил голодал дольше, чем она думала. Она должна найти выход из этого, быстро. Она отложила все другие дела.

— Расскажи мне, что вы, с Господином Уильямом, узнали о кровной связи.

Они сидели на длинной кожаной софе. Где Михаил рассказал ей историю Роланда и Иллисии.

Доминик смотрел в пространство, когда делал доклад.

— Требуется лишь один раз ощутить вкус, чтобы инициировать процесс. Интенсивность связи на ранней стадии непосредственно связанно с количеством употребляемой крови. Одностороннее потребление приводит к одержимости и, в конечном итоге, к смерти. Двустороннее — образует связь. Связь усиливается и заканчивает формирование, посредством непрерывного кормления друг от друга, это приводит к тому, что между ними возникает взаимное притяжение. После того, как связь сформируется, эти двое уже не являются индивидуумами, во всех смыслах этого слова.

Алия вздрогнула от этой мысли.

— Это бессмысленно. Как мы — они будем питаться друг от друга, особенно если сами будем ужасно голодные?

— Придется сесть на диету, что еще сказать, но это только на несколько дней, потом они смогут питаться как обычно. По всей видимости, в былые времена новобрачных откармливали перед браком, подготавливая к связи.

— Как телят. Как романтично.

— В этом есть и духовная составляющая, в которой я не черта не смыслю. Но, как вы знаете, я практик.

— Мне достаточно и практика. Как можно разорвать связь?

Он покачал головой.

— Вы не сможете. Во всех исторических источниках это называется 'Нерушимая Связь'. Господин Уильям подтвердил это. Он говорит, что она не может быть разорвана, если однажды была инициирована.

— Он ошибается. Я знаю, по крайней мере, один вариант. Один из нас может убить другого.

— Выбор Роланда. Возможно, но я точно не называл это выходом. — Доминик откинулся на подушки, торжествующий. — Я так понимаю, ты питалась от него?

— Я выбралась из того места благодаря силе его крови.

— Такова цена за спасение?

Мысль, что Михаил, возможно, заманил ее в ловушку, потрясла ее на мгновение, но она ее отвергла. Она не почувствовала обмана в его крови. В том момент, все что он хотел, чтобы она осталась жива. Он был готов отдать свою жизнь за нее. Теперь другой вопрос. Отдаст ли она всю свою жизнь ему?

Вряд ли. Она глотнула часть его добродетели, но не превратилась в святую.

Она подошла к своему рабочему столу и порылась в нем, в поисках старой адресной книги. Были другие варианты. Она набрала номер на Бали, надеясь, все еще надеясь на хорошее. Надеясь, что Сервин был трезв. Сколько сейчас там времени? Не важно. Сервин никогда не спит.

— Севрин, мне нужно, чтобы ты разрушил заклинание для меня.

Вопль его проклятого коллекционного попугая почти заглушил его ответ.