— Я не знаю никаких проклятий. Я только пыталась их заткнуть.

Михаил усмехнулся. Ему нравилось улыбаться, теперь, когда он вспомнил, как это делается.

— Как ты думаешь, сколько времени до восхода солнца?

— Пятнадцать минут.

— То здание на востоке защитит нас от первых лучей и даст на несколько минут больше. Ты можешь освободиться?

Aлия всегда была мастером по спасению. Когда она была подростком, у нее висел плакат Гуддини[5] на стене в спальне. Каждая частичка его надежды полагалась на эту память.

— Я работаю над этим. Что относительно той штуки, которая тебя держит? Похоже, они купили ее на выставке, посвященной Звездному пути[6]?

— Хотелось бы, но нет. Я знаю разработчика. По своему строению это хитрые механизмы захвата. Их нельзя вскрыть отмычкой или сломать.

— Что, если я сломаю тебе руки и ноги? Мы могли бы вытянуть их через наручники?

Пальцы его ног воспротивились этой идее, но ее размышления ему понравились. Она была бы хорошей женой для него.

— Не стоит этого делать. Наручники сокращаются автоматически. Они держат в постоянной хватке то, что в них находится.

— Черт возьми.

Он не понял, имела ли она в виду его ситуацию, или она только пыталась справиться со своими цепями.

— Алия, каковы твои шансы на спасение?

— Не слишком хорошие. Я вывихнула плечо. Я не вижу камер. А ты?

— Нет, но они могут быть неподалеку. Нас могут услышать. В соседних зданиях может вестись наблюдение.

— Мы это узнаем, не так ли? — Он услышал ее ворчание и длинная цепь ударилась об землю. — Прогресс.

— Превосходно. — Если она сможет убежать, он понял, что ему сделать. Горизонт становился лиловым. — Я закончу историю.

— Про Роланда и Иллисию? Сейчас? О! Сукин ты сын.

— Ты поймешь. — Михаил пробежался по истории так быстро, как мог. — В конце концов, Роланд нашел ее. Она пряталась в монастыре. Он пришел как скелет, кающийся в содеянном, но пришел слишком поздно. Она умирала.

— Умирала?

Другая цепь ударилась о землю.

— Она съела ядовитый гриб. Это не важно. Дело в том, что она приняла извинения Роланда. И предоставила ему выбор. Либо умереть вместе с ней, либо выпить ее и быть свободным.

— 'Выпить ее', из-за этого он и влип во все это.

— Выбор, который она предложила, заключался в том, что он должен выпить ее полностью, забрать душу.

— Он не был принцем, а она не была врагом. Он не имел права сделать это.

— Он был ее обещанным супругом. Слушай. Один из супругов может освободиться от связи, если выпьет другого.

Даже цепи повисли в тишине, пока она обдумывала сказанное.

— Ты понимаешь? Если ты проглотишь душу, ты не будешь тосковать по второй половине.

— Ты мог сразу это сделать. Ты мог прикончить меня у бассейна и уйти, — тихо сказала она.

Михаил рванул свои наручники в отчаянии.

— Нет! Ну, да. Я мог бы. Но сейчас дело не в этом. Вовсе нет.

— Подожди секунду, я почти закончила.

Затем тише она сказала самой себе:

— Это будет больно.

Он услышал мягкий щелчок и она закричала:

— Ублюдки! Гребанные Менисотцы! Будь они прокляты!

Конечно, над ним была она, обнявшая свою руку, молча переносящая боль, но свободная.

— Открой руку, — сказала она. — Держи это.

Она опустила свой локоть в его ладонь. Он сжал пальцы вокруг него, и она воспользовавшись рычагом, вправила свою руку, обратно.

Когда это было сделано, она вздохнула и благодарно ему улыбнулась. От красоты ее улыбки у него перехватила дыхание.

Ее взгляд слишком долго задержался на его лице, а потом она отвернулась покраснев. Она сделала вид, что ощупывает свою руку.

— Уже лучше. А теперь, как мы собираемся вытащить тебя отсюда?

— Ты — никак.

— Нет?

— Пока в твоей крови только адреналин, но у тебя нет оружия.

— Я возьму с собой длинную цепь.

— У них есть оружие.

— Возможно, они убрались оттуда. Может там никого и нет.

— Я сильно сомневаюсь. Они не уйдут, пока не удостоверятся, что мы — кучка пепла.

— Но мне нужен Хэлверсон, чтобы открыть этот замок.

— Оставь это. Я хочу, чтобы ты подумала о себе. Как ты собираешься пробраться мимо них? Думай. Там будет трое Хэлверсонов и пятеро других, о которых я знаю, может больше. Все мужчины. Все сильные. А ты была, связана, взята в плен, подстрелена…

— Мной.

Стиснув зубы, он ударился головой о стол.

— Михаил! — Она просунула руку ему под голову. — Не делай этого. Я собираюсь тебя освободить.

— Нет. Ты этого не сделаешь. Это моя вина. И я собираюсь вытащить тебя от сюда. Слушай меня. — Он удерживал ее взгляд. Она должна была понять. — Ты собираешься сделать выбор Роланда. Ты выпьешь меня.

Она побледнела.

— Это даст тебе силу, которая тебе нужна, что выбраться отсюда. И если ты возьмешь мою душу, то не будешь страдать в дальнейшем.

— Не страдать? — Она отрицательно покачала головой. — Нет. Это даже не вариант.

— Я буду жить внутри тебя.

— Я приведу Хэлверсона. Я заставлю его…

— Алиюшка. — Он воспользовался ее старым уменьшительным именем. — Я знаю, какая ты храбрая, но противник превосходит тебя по силе и ты невооружена.

— Я не буду этого делать.

— Тогда мы оба умрем.

— Ты меня недооцениваешь.

— Знаю, что это трудно. Понимаешь, это единственный логический план. Воспользуйся моей силой. Выберись отсюда, ты же можешь. Отправляйся домой, приведи своих мужчин, позови мою семью и адский дождь обрушиться на этих людей.

Она уставилась на него, пытаясь воспрепятствовать его решению, но он только смотрел назад, зная, что был прав. Где-то, птица запела свою утреннюю песню.

— Нет времени!

Aлия повернулась к горам, как будто какая-то последняя надежда могла бы быть найдена там. Секунду спустя она повернулась обратно, сжав рот.