— Мы славно поохотились! Верно, эмир?
— Да, — ответил Бейбарс, — славно.
Кутуз подал знак стоящим позади воинам. Они обнажили сабли. Но тут произошло непонятное. Омар тоже обнажил саблю и, воскликнув: «Да восславим нашего султана!» — повалился перед Кутузом на колени.
Приближенные переглянулись и последовали его примеру. Калавун тоже. Остались стоять лишь воины и Бейбарс. Однако через несколько мгновений те не выдержали и тоже преклонили колени. Пока Кутуз удивленно смотрел на подданных, Бейбарс быстро зашел ему за спину.
— Мой повелитель, — продолжил Омар. — Мы все клянемся тебе в верности!
Кутуз улыбнулся, в следующий момент его насквозь проткнул клинок Бейбарса. Султан успел увидеть торчащее из живота острие, но эмир выдернул клинок, и сознание помутилось от горячей крови. В густом тумане Кутуз видел, как Омар и Калавун сражаются с его воинами, но это длилось недолго. Он слабо закашлялся и рухнул на влажную траву рядом со своей добычей — убитым зайцем. Последнее, что видел Кутуз, — это сапоги и саблю Бейбарса, с которой капала кровь. Откуда-то издалека донесся голос:
— Все, Кутуз, кончилось мое рабство.
Переступая через убитых гвардейцев, Бейбарс направился к двум приближенным, стоявшим с обнаженными саблями.
— Бросайте оружие.
— Как ты посмел? — крикнул один.
Бейбарс усмехнулся:
— Мне удалось спрятать свою робость.
Ударом сабли он отсек голову непокорному. С другим расправился Омар.
Все закончилось за несколько минут.
Бейбарс направился к озеру. Уронил саблю на песок, зашел в воду смыть с рук кровь. Задержал взгляд на стае фламинго, парившей над озером и похожей на розовое облако, и засмеялся. Эта стая принадлежала ему. И озеро, и долина, и все остальное. С этой минуты вся страна принадлежала ему. Он зачерпнул рукой чистой воды. «Это моя вода!» В первый раз за многие годы, а может быть, вообще первый раз в жизни, его ничто не ограничивало. Ни иго рабства, ни путы верности султану. Он свободен.
Охотники направились в лагерь. Труп султана, вместе с телами его воинов, которым он приказал убить Бейбарса, и двух непокорных приближенных, остался на съедение стервятникам. Омар и Калавун вели за собой белую кобылу султана и лошадей остальных убитых. Воины в лагере встревожились, увидев коней без всадников. Бейбарс спешился перед шатром султана и вместе с приближенными вошел внутрь. На помосте рядом с троном стоял бледный трепещущий главный визирь Актай. Неподалеку — Хадир. Бейбарс кивнул прорицателю и взошел на помост, повернулся лицом к присутствующим. Слуги широко распахнули полы шатра, чтобы происходящее могли видеть воины.
— Султан Кутуз мертв! — громовым голосом объявил Бейбарс.
Хадир кивнул, и вперед вышел Актай.
— Эмир Бейбарс, — воскликнул он дрожащим голосом, — мы просим тебя занять трон! Он по праву принадлежит тебе.
Его слова потонули в шквале восторженных выкриков. Бейбарс сел на трон, положив ладони на головы золотых львов. Актай упал перед ним на колени.
— Я клянусь тебе в верности, о Бейбарс Бундукдари, султан Египта!
За ним последовали атабеки и воины полка Бари, а затем все остальные, включая наемников и воинов в белых плащах. Новому султану присягнуло все войско.
Калавун и Омар встали рядом с троном. Калавун вскинул саблю.
— Слава тебе, о Бейбарс аль-Малик аль-Захир!
Этот возглас подхватила армия мамлюков, и к небу вознеслось:
— Слава тебе, Бейбарс аль-Малик аль-Захир! Слава Бейбарсу, султану-победителю!
Бейбарс поднялся с трона, подошел к краю помоста. Поднял руку.
— Сегодня в Каире должны были славить Кутуза, победителя монголов. — Воины зашумели. — Но я не буду говорить о наших победах. Я скажу о том, что нас ждет впереди. — Все затихли. — Слишком долго мы томились под властью безвольных приближенных султана, неспособных повести нас по дороге победы. Слишком долго отсиживались в своих крепостях, пока наши братья в Палестине сражались и умирали. Слишком долго мы позволяли крестоносцам владеть нашими землями. Почти две сотни лет эти слуги Иблиса с крестами на груди оскверняли наши святыни. Неужели мы навечно останемся их рабами?
— Нет! — раздалось в ответ.
— Вот и я говорю: больше ждать нельзя! — воскликнул Бейбарс и выхватил саблю. — Вы пойдете со мной против франков?
Мамлюки ответили дружным «ура».
Бейбарс воздел саблю к небу:
— Тогда я призываю вас к джихаду!
14
Парус вяло болтался на мачте. Погода стояла безветренная, но пасмурная. Легкий дождик орошал понурые головы тамплиеров. Все вокруг молчало. Даже весла поднимались и опускались беззвучно. За изгибом реки показался город в виде темного пятна, закрытого покрывалом водяной пыли. С каждым ударом весел пятно росло. Впереди возник остров с великолепными сооружениями, среди которых выделялся изумительный собор из белого камня. «Опиникус» заскользил по левому рукаву между островом и берегом, мимо крепости с простирающимся вдоль реки чудесным садом. За крепостью пошли церкви, монастыри, величественные особняки, а дальше — переплетение улиц, обычные деревянные дома, рыночные площади, лавки, мастерские, таверны и постоялые дворы.
Уилл смотрел с унылым безразличием, как люди на берегу входят и выходят из таверн и церквей, суетятся на улицах как муравьи. Все почему-то одеты в черное. Дождь пошел сильнее, стуча по крышам домов и шпилям, поливая лежащие на палубе тела девяти погибших. Рыцари завернулись в белые мантии, сержанты и матросы — в черные. Потоки воды давно уже смыли кровь, и на палубе яркими пятнами выделялись красноватые лужи. Элвин продолжала стоять на коленях рядом с Овейном, прижав ладони к глазам и не обращая внимания на дождь. Уилл наблюдал, как в смешанной с кровью дождевой воде намокает ее платье.
— Пошли отсюда, — произнес он каким-то странным приглушенным голосом.
Малиновое пятно начало распространяться дальше. По ее животу, груди, шее.
— Элвин! — позвал он, теперь настойчивее. — У тебя кровь… Через пару мгновений она возникла перед ним. Провела пальцем по его щеке, в зеленых глазах плясали искорки веселья.
— Уилл Кемпбелл, — насмешливо проговорила Элвин, — твой наставник жив.
Уилл повернулся к тому месту, где лежал Овейн, и увидел, что она права.
— Быть тамплиером — значит быть готовым пожертвовать очень многим, — сказал Овейн, направляясь к нему.
Уилл не отрывал глаз от кинжала, торчащего из груди рыцаря.
— Это ты убил меня, сержант.
— Нет.
— Ты убил меня.
Уилл осознал, что Овейн не раскрывает рта.
— Я не убивал вас! — закричал он, отчаянно желая, чтобы рыцарь услышал.
Но Овейн исчез.
Уилл стоял на берегу озера в своей родной Шотландии. Смотрел в темную воду. Рядом кто-то
